Для начала расскажу вам об одном письме,
которое я недавно увидела в почте.
Вообще, я получаю довольно
необычные письма,
потому что я психотерапевт
и автор колонки советов
«Дорогой психотерапевт!».
Можете представить,
какие письма я получаю.
То есть я прочла тысячи очень личных писем
от незнакомцев со всего мира.
Мне пишут как о потере и разбитом сердце,
так и о перепалках с родственниками.
Для таких у меня есть папка на компьютере,
которую я назвала «Бытовуха».
Я получила это письмо,
похожее на множество других,
и сейчас я бы хотела показать,
с чем я работаю,
и прочесть одно из этих писем.
Итак, вот оно:
«Дорогой Психотерапевт!
Я уже 10 лет замужем,
и все было хорошо до недавнего времени.
Мой муж не хочет секса как раньше,
и сейчас мы едва ли им занимаемся».
Уверена, вы не ожидали такого.
(Смех)
«Оказалось, что
последние несколько месяцев
он ночью, в тайне, звонит
и долго разговаривает
с коллегой.
Я погуглила её, и она красотка.
Я не могу в это поверить.
Когда-то у моего отца
была интрижка с коллегой,
и это разрушило нашу семью.
Разумеется, я опустошена.
Если я сохраню этот брак,
то уже никогда не смогу
доверять своему мужу.
Но я не хочу,
чтобы дети прошли через развод,
знакомство с мачехой и все такое.
Как мне быть?»
Что вы думаете по этому поводу?
Получи вы такое письмо,
то думали бы о том,
как тяжело пережить измену,
или как тяжело именно этой женщине
из-за опыта её родителей.
И, как и я, вы бы посочувствовали ей,
и у вас, наверно, были бы,
как бы это помягче,
давайте скажем,
«не очень приятные» чувства к её мужу.
Я тоже думаю обо всём этом,
когда читаю такие письма.
Но я стараюсь очень
осторожно отвечать на них,
потому что знаю,
что эти письма, — просто истории,
написанные определёнными авторами.
И что существуют
другие версии этих историй.
Всегда существуют.
Я знаю это,
потому что, работая психотерапевтом,
я поняла,
что мы ненадёжные рассказчики
собственной жизни.
И я.
И вы.
И все ваши знакомые.
Не нужно было, наверное,
говорить об этом.
Теперь вы не поверите моему выступлению.
Конечно же, это происходит ненамеренно.
Почти всё, что рассказывают
мне люди, — правда.
Правда с их точки зрения.
В зависимости от того,
что они выделяют или опускают,
что рассказывают или скрывают,
что видят они
и что хотят, чтобы увидела я,
они рассказывают истории по-особенному.
Психолог Джером Брунер описывает это так:
«Рассказать историю — значит занять
какую-то моральную позицию».
Мы все ходим вокруг да около,
рассказывая о своей жизни.
Почему сделали что-то,
почему всё пошло наперекосяк,
почему относились так к другим,
очевидно, потому что они это заслужили.
Почему другие к нам так относятся,
ведь мы этого точно не заслужили.
Наши истории — это то,
как мы смотрим на жизнь.
Но что, если наши истории
обманчивы, неполны
или просто неправильны.
И вместо того, чтобы прояснять,
лишь мешают нам.
Можно предположить, что истории
зависят от обстоятельств.
Но я постоянно замечаю:
всё совершенно наоборот.
Наша жизнь зависит от того,
как мы о ней рассказываем.
В этом и есть главная опасность,
потому что истории могут нас запутать.
Но в этом так же их сила.
А это значит, что если мы
можем изменить свою историю,
то можем изменить и свою жизнь.
И сегодня я хочу показать как.
Я сказала, что я психотерапевт.
И это правда. Не хочу быть
недостоверным рассказчиком.
Но, представьте, я в самолёте,
и кто-то спрашивает, кем я работаю,
Обычно я говорю, что я редактор.
Ведь, скажи я, что работаю
психотерапевтом,
мне сразу зададут нелепый вопрос, типа,
«О, психотерапевт.
Вы меня проанализируете?»
И у меня в голове: «Во-первых, нет,
и во-вторых, с чего я должна
этим заниматься?
Будь я гинекологом,
вы бы спросили, осмотрю ли я вас?»
(Смех)
Но вообще я представляюсь редактором,
потому что оно так и есть.
Работа любого психотерапевта —
помочь людям всё изменить.
Но, что намного интереснее в роли
«Дорогого психотерапевта»,
я помогаю измениться
не просто одному человеку.
Я учу целую группу людей, как измениться,
используя каждую неделю
письмо как пример.
Я думаю о том:
«Что здесь лишнее?»
«Идёт ли главный герой вперёд
или движется по кругу,
важны ли второстепенные персонажи,
или они лишь мешают?»
«Соответствует ли сюжет теме?»
И вот, что я заметила.
Большинство историй крутятся
вокруг двух главных тем.
Первая — свобода.
И вторая — изменение.
Поэтому «редактируя»,
я начинаю с этих тем.
Давайте ненадолго рассмотрим свободу.
Все наши истории о свободе
похожи между собой.
Мы верим,
что у нас очень много свободы.
Пока дело не касается насущных проблем.
Тогда мы чувствуем, что у нас её нет.
Многие наши истории о том,
что мы будто в клетке, так?
Мы чувствуем себя в плену
своей семьи и работы,
своих отношений и прошлого.
Иногда мы держим себя в плену
склонностью к самобичеванию.
Уверена, вы все слышали такие истории.
История «Кому-то живётся лучше, чем мне»,
благодаря соцсетям.
История «Я обманщик»,
история «Я непривлекательный»,
история «У меня никогда ничего
не получится».
История «Я говорю, "Привет, Сири",
а она не отвечает,
значит, она меня ненавидит».
Видите, я не одна такая.
Женщина, написавшая мне письмо,
тоже чувствует себя будто в клетке.
Если она останется с мужем,
то не сможет ему доверять,
но если она уйдёт, будут страдать дети.
Вот мультик, который, как я считаю,
хорошо показывает,
что на самом деле происходит
в этих историях.
Мы видим пленника,
который трясёт решётку,
отчаянно пытаясь выбраться.
Но справа и слева ничего нет.
Никаких решеток.
Пленник не сидит в тюрьме.
Так с большинством.
Нам кажется, что мы в ловушке,
застряли в клетке,
созданной нашими эмоции.
Но мы не ходим обходим решётку
в поисках свободы,
потому что знаем, что здесь есть подвох.
Со свободой приходит ответственность.
И если мы возьмём на себя ответственность,
нам придётся измениться.
И это вторая главная тема
наших историй — изменение.
Эти истории звучат так.
Человек говорит: «Я хочу измениться».
Но в действительно это значит:
«Я хочу, чтобы изменился
другой герой этой истории».
У психотерапевтов это называется так:
«Если бы да кабы, да во рту росли грибы».
То есть...
(Смех)
Это бессмысленно, так?
Почему бы не измениться
главному герою этой истории?
Потому что любое изменение,
пусть и хорошее изменение,
влечёт за собой много потерь.
Потерю привычного.
Даже если это привычное
неприятно или крайне убого,
мы хотя бы знаем героев,
окружение и сюжет,
вплоть до повторяющегося диалога.
«Ты вообще не стираешь!»
«Я стирал в прошлый раз!»
«Да?! И когда же?»
В этом есть некое странное спокойствие,
знать, как будет каждый раз
развиваться история.
Написать новую главу — значит
шагнуть в неизвестность,
значит посмотреть на пустую страницу.
Любой писатель скажет вам,
что нет ничего страшнее,
чем пустая страница.
Но в этом вся суть.
Написав одну главу,
другую будет написать легче.
Так много разговоров о том,
что нужно познавать себя.
Но частью познания себя
является незнание себя.
Нужно отпустить прежнюю версию истории,
которую вы себе рассказываете,
чтобы жить своей жизнью,
а не историей своей жизни,
которую вы себе рассказываете.
Вот как мы обходим решётки.
И я хочу вернуться к письму женщины,
написавшей об измене.
Она спросила, что ей делать.
У меня в офисе записано одно слово:
ультракрепидарианизм.
Привычка давать советы по вопросам,
лежащими вне компетенции советчика.
Хорошее слово, не так ли?
Можно использовать его в любой ситуациях.
Уверена, после выступления
вы все будете употреблять его.
Мне оно напоминает о том,
что как психотерапевт
я могу помочь людям разобраться,
что они хотят делать,
но не могу принимать за них решения.
Только вы можете написать свою историю,
и всё, что вам нужно, пара приёмов.
И сейчас я хочу
изменить вместе с вами
письмо этой женщины,
чтобы показать, как можно иначе
посмотреть на историю.
И для начала хочу попросить вас
подумать об истории,
которую вы себе рассказываете
и которая может оказать вам плохую услугу.
Возможно, она о случае,
который вы пережили,
о человеке в вашей жизни,
или даже о вас самих.
И хочу, чтобы вы пригляделись
к второстепенным героям.
Кто те люди, которые помогают вам
поддерживать неправильную версию истории?
Например, если бы женщина,
которая написала письмо,
рассказала о слукчившемся друзьям.
Они бы, скорее всего, «тупо сожалели».
Итак, с тупым сожалением,
мы продолжаем историю.
Мы говорим: «Ты прав, это так
несправедливо», —
когда друг говорит, что не получил
желаемого повышения,
хотя это повторяется уже в который раз,
потому что он не прилагает усилий,
а ещё, скорее всего, крадёт канцтовары.
(Смех)
Мы говорим: «Да, ты прав,
он такой придурок», —
когда подруга говорит,
что парень бросил её,
хотя знаем, что иногда в отношениях
она ведёт себя некрасиво.
Постоянно пишет сообщения
или роется в его ящике,
что и приводит к такому концу.
Мы видим проблему, как если бы
в каждом баре, в который вы идёте,
начиналась драка
из-за вас.
(Смех)
Чтобы быть хорошим редактором,
нужно разумно сострадать
не только друзьям, но и самому себе.
Это называется, думаю, это могло бы
стать научным термином,
«сострадающая бомба правды».
И эта бомба правды
помогает увидеть,
что осталось за историей.
Вообще,
мы не знаем, изменяет ли муж
этой женщине,
почему два года назад изменилась их
сексуальная жизнь,
о чём были те ночные звонки.
И, возможно, в её истории
получается рассказ о предательстве,
но, скорее всего, есть что-то ещё,
чего она не хочет мне рассказывать,
а, может, и себе тоже.
Прямо как парень,
который проходил тест Роршаха.
Вы знаете что это за тест?
Психотерапевт показывает
вам чернильные пятна, как вот это,
и спрашивает: «Что вы видите?»
Парень смотрит на пятна и говорит:
«Ну, я точно не вижу кровь».
И психотерапевт отвечает:
«Хорошо, расскажите,
что ещё вы не видите?»
В письме это называет точкой зрения.
Что рассказчик не хочет видеть?
Сейчас я хочу прочитать вам
ещё одно письмо.
Вот оно.
«Дорогой психотерапевт!
Помогите мне
наладить отношения с женой.
В последнее время
её раздражает всё, что я делаю.
даже такая мелочь, как чавканье.
За завтраком
я заметил, что она пытается тайком
подлить мне молока в мюсли,
чтобы они не хрустели».
(Смех)
«Мне кажется, что после смерти моего отца
два года назад, она стала придирчивой.
Мы были очень близки с ним.
А её отец умер, когда она была ребёнком,
поэтому ей не понять,
что я сейчас испытываю.
На работе у меня есть друг,
у него тоже умер отец пару месяцев назад,
он понимает моё горе.
Хотел бы я поговорить с женой так же,
как и с другом,
но вижу, что сейчас,
она меня едва переносит.
Как мне вернуть жену?»
Хорошо.
Итак, первое, что вы,
скорее всего, заметили,
это та же история,
которую я уже вам читала.
Только рассказана она
с другой точки зрения.
Её история была о предательстве мужа,
а его — о жене,
не способной понять его горе.
Но что примечательно,
несмотря на различия,
обе эти истории о стремлении к близости.
И если мы отойдём
от рассказа первого рассказчика
и напишем историю с точки зрения
другого рассказчика,
этот герой неожиданно
станет восприниматься лучше,
и полностью раскроется сюжет.
Это самое сложное в изменении,
но именно здесь оно начинается.
Что изменится, взгляни вы на свою историю
с точки зрения другого человека?
Что вы увидите с более широкого ракурса?
Вот почему, когда люди в депрессии,
я иногда говорю:
«Ты сейчас не в лучшем состоянии,
чтобы разговаривать о себе».
Потому что депрессия
искажает наши истории.
Сужает их.
Тоже самое происходит и с чувством
одиночества и обиды.
Мы пишем наши истории,
искажённые узким ракурсом,
и мы даже не понимаем этого.
Так мы сами создаем ложные истории.
Признаюсь,
письмо от мужа написала я.
Вы и не представляете, как много времени
я потратила на выбор
между мюсли и чипсами.
Я написала его, основываясь
на всех подобных письмах,
которые прочла за много лет,
не только на работе,
но и ведя колонку советов.
Когда два человека
с одной историей
пишут мне, не зная, что написал другой.
Так в моей почте отказываются две версии
одной истории.
Такое, правда, было.
Я не знаю другой версии истории
этой женщины,
но я точно знаю:
она должна написать её.
Не боясь изменить что-то,
она сможет написать более продуманную
историю своего письма.
Даже если её муж изменяет ей,
а, возможно, так и есть,
ей пока не нужно знать сюжет.
Потому что изменение
даст ей возможность написать любой сюжет.
Бывает, что я встречаю
вправду потерянных людей,
которые сами же всё и усугубляют.
Мы их называем «жалующиеся и
отвергающие помощь»,
Уверена, вы знаете, о ком речь.
Ты предлагаешь им помощь,
а они отказываются, приговаривая:
«Да нет, из этого ничего не выйдет...»
«Да нет, это невозможно,
я не смогу этого сделать».
«Да, я хочу завести больше друзей,
но все люди такие надоедливые».
(Смех)
На самом же деле они отказываются
изменять свои истории о нытье
и слабохарактерности.
И с такими людьми я работаю иначе.
И что же я делаю —
начинаю говорить о другом.
Я говорю им:
«Мы все умрём».
Думаю, вы сейчас рады,
что я не ваш психотерапевт.
Потому что они смотрят
на меня так же, как и вы сейчас.
Взглядом полным замешательства.
А потом я объясняю, что есть история,
которую напишут о каждом из нас.
Это некролог.
И вместо того, чтобы быть авторами
наших несчастий,
у нас есть возможность изменять истории,
пока мы живы.
Мы должны быть героями в наших историях,
а не жертвами,
мы должны решать, что написать
на странице своей жизни
и какую действительность создавать.
Я говорю им, что только нам решать,
какие истории слушать,
а какие изменять.
Нам стоит пересмотреть свои истории,
потому что то, какой будет наша жизнь,
зависит от историй,
которые мы рассказываем.
Когда дело касается твоей истории жизни,
нужно стремиться к Пулитцеровской премии.
Большинство из нас не «жалующиеся
и отвергающие помощь»,
или, по крайней мере, мы так не думаем.
Но очень легко войти в эту роль,
когда чувствуешь беспокойство,
злость и беззащитность.
И в следующий раз,
когда будете с чем-то бороться,
помните,
мы все умрем.
(Смех)
Затем вооружитесь набором редактора
и задайте себе вопрос:
«Какой должна быть моя история?»
И напишите шедевр.
Спасибо.
(Аплодисменты)