Как цветные ученики справляются с синдромом самозванца

Дина Симмонс — чернокожая женщина из опасной части Бронкса, получившая абсолютное академическое признание, прекрасно знает, что для цветных учеников успех в обучении иногда означает отказ от своей самобытности. Дина теперь сама работает в сфере образования. Она размышляет о том, как мы можем создать такую атмосферу в классе, в которой каждый ученик мог бы гордиться тем, кто он. Она говорит: «Каждый ребёнок достоин того, чтобы получить образование в условиях, которые позволяли бы ему спокойно учиться, оставаясь самим собой».

Моя история началась
в Бронксе в Нью-Йорке,

в двухкомнатной квартире,

где я жила с двумя сёстрами
и матерью-иммигранткой.

Я любила наш район.

Он был полон жизни.

Весть этот грохот меренге,

соседи, тусующиеся на ступеньках
перед входом в дом,

и оживлённые разговоры за игрой в домино.

Это был дом,

и он был милым.

Но легко не было.

На самом деле в школе
каждый знал квартал, в котором мы жили,

именно туда люди приходили,
чтобы купить траву и другие наркотики.

Где продают наркотики,
там всегда конфликты,

поэтому мы часто засыпали
под звуки выстрелов.

Большую часть детства я волновалась,

волновалась за нашу безопасность.

Так же как и моя мама.

Она боялась, что насилие,
которое мы видели, захлестнёт нашу жизнь;

что наша нищета означала,

что соседи, с которыми мы жили
и делили пространство,

нас обидят.

Вся наша жизнь была в Бронксе,

но тревога, которую испытывала мама,
заставила её действовать,

и уже очень скоро
мы мчались в Коннектикут,

(Смех)

чтобы оказаться в школе-интернате,
да ещё и с полной стипендией.

Никогда не стоит
недооценивать силы матери,

которая твёрдо решила
обеспечить детям безопасность.

(Одобрительные возгласы)

(Аплодисменты)

В школе-интернате —

впервые —

я могла спокойно спать.

Я могла не запирать дверь своей комнаты,

ходить босиком по траве,

смотреть вверх и видеть
ночное небо, полное звёзд.

Счастливые открытия.

Но были и другие открытия.

Очень скоро я почувствовала себя чужой.

Оказалось, что я не так говорю,

и чтобы показать мне,
как следует говорить,

преподаватели часто учили меня, при всех,

как следует произносить некоторые слова.

Как-то учительница
наставляла меня в коридоре:

«Aaaaaas-king».
[Причастие от англ. ask спрашивать]

Она сказала это громко.

«Дина, не axing [от англ. axe - топор],
как будто ты носишься с топором.

Это глупо».

Уже этого было достаточно, можете себе
предствать смешки моих одноклассников,

но она продолжила:

«Представь, что слово состоит из двух: ass
[англ. осёл/задница] и king [англ. король]

и соедини их,
чтобы произнести правильно —

asking».

Были и другие эпизоды, которые
напоминали мне, что занимаю чужое место.

Как-то я вошла в комнату к однокласснице

и заметила, что она зорко следит
за ценными вещами около меня.

«Чего это она?» — подумала я.

А ещё был случай,

когда другая одноклассница
вошла в мою комнату

и воскликнула: «Фу!», увидев,
как я мажу голову средством для укладки.

Подростки получают психологическую травму,
если они не могут быть самими собой,

если они вынуждены подстраиваться
под других, чтобы их приняли.

Это своего рода насилие.

В конечном счёте моя история —
это история абсолютного успеха.

Я училась в школе-интернате
и в колледже в Новой Англии,

училась за границей, в Чили,

и вернулась в Бронкс,
чтобы преподавать в средней школе.

Я получала стипендию Трумана,

стипендию для аспирантов
по программам Фулбрайта и Сороса.

Я могу перечислять дальше.

(Смех)

Но не буду.

(Смех)

Я получила степень доктора
в Колумбийском университете.

(Одобрительные возгласы)

(Аплодисменты)

А потом меня взяли на работу в Йель.

(Аплодисменты)

Я горжусь всем тем,
чего я смогла добиться

до сих пор.

У меня постоянный синдром самозванца.

Меня позвали, потому что я — символ,

то есть интересна не я сама,

просто кому-то
нужно было поставить галочку.

Или же я — это исключение,

а это значит, что я должна
предать людей, которых я люблю.

Это цена образования для меня
и ещё очень многих чернокожих учеников.

(Аплодисменты)

Я всё время контролирую себя.

Не слишком ли узкие брюки?

Собрать волосы в высокую причёску
или сделать афро?

Должна ли я быть готова постоять за себя,

или сила моих слов будет воспринята
только как «Она злится»?

Почему мне пришлось уехать из Бронкса,

чтобы получить доступ
к более качественному образованию?

И почему, пока я получала это
более качественное образование,

я должна была терпеть вытравливание
всего того, что сформировало меня —

чернокожую девочку из Бронкса,
которую воспитала мать с Антигуа.

Когда я думаю о нынешних инициативах
по реформе образования,

я не могу удержаться от вопроса:

«Что наши цветные ученики
узнают о самих себе?»

Три — три десятка лет
исследований показывают,

что цветных учеников
отстраняют от занятий и исключают

в три раза чаще, чем белых студентов,

их значительно строже наказывают
за те же нарушения.

Их жизней и их рассказов нет

в учебной программе.

Сотрудники Объединённого центра детской
книги сделали обзор почти 4 000 книг

и обнаружили, что только 3% всех книг
посвящены афроамериканцам.

А ещё

мало учителей,
которые выглядят так же, как они.

Анализ данных

Национального центра статистических
исследований в области образования

показал, что 45% всех наших учеников,

от дошкольников до учеников
старших классов,

цветные,

при этом среди учителей представителей
цветного населения всего 17%.

Наша цветная молодёжь
платит огромную цену;

посыл школьного образования —

они должны быть под контролем,

они должны оставить
свою самобытность дома,

ради того чтобы добиться успеха.

Каждый ребёнок достоин того,
чтобы получить образование

в условиях, которые
позволяли бы ему спокойно учиться,

оставаясь самим собой.

(Аплодисменты)

Можно сделать так, чтобы в классе было
безопасно и эмоционально, и физически,

и чтобы ученики при этом успешно учились.

Я знаю это, потому что я делала это
в своём классе,

когда вернулась в Бруклин преподавать.

На что же это похоже?

Я строила свои объяснения

вокруг жизни, историй
и личностей моих учеников.

Я делала всё это, потому что я хотела,
чтобы мои ученики знали,

что все окружающие их люди делают всё,

чтобы они стали лучше,
оставаясь сами собой.

Я не могла повлиять
на отсутствие стабильности у них дома,

на то, когда они будут
есть в следующий раз,

или на шумных соседей,
которые не давали им спать,

я могла сделать так, чтобы в классе
была атмосфера, полная любви,

чтобы они могли гордиться тем, кто они,

чтобы они понимали,
что жизнь каждого из них имеет значение.

Знаете,

каждый раз, когда я слышу
или произношу слово «asking»,

я снова становлюсь школьницей.

Я думаю о словах «ass» и «king»

и соединяю их в одно, чтобы говорить так,

как хотел бы это слышать
кто-то могущественный.

Всё можно делать иначе, лучше,

не вызывая у цветных детей
путаницу понятий,

позволяя им сохранить связь

с семьями, домом и своим сообществом;

научив их доверять своим инстинктам

и верить в свои собственные
творческие силы.

Спасибо.

(Аплодисменты)