Что же на самом деле означает «макиавеллевский»? — Пазит Калон и Алекс Гендлер

Посмотреть урок полностью: https://ed.ted.com/lessons/what-machiavellian-really-means-pazit-cahlon-and-alex-gendler

От пьес Шекспира до современных мелодрам беспринципный интриган, для которого цель всегда оправдывает средства, является тем знакомым типажом героя, которого мы так привыкли ненавидеть. Веками для таких людей существовало описание «макиавеллевский». Но, возможно, мы неправильно употребляем это слово? Пазит Калон и Алекс Гендлер проследят за происхождением этого слова.

Урок — Пазит Калон и Алекс Гендлер, мультипликация — TOGETHER.

От пьес Шекспира до современных мелодрам

беспринципный интриган, для которого
цель всегда оправдывает средства,

является хорошо знакомым типажом героя,
которого мы обычно ненавидим.

Он настолько знаком,
что веками для таких героев

мы пользуемся описанием —
«макиавеллевский».

Но возможно ли то, что всё это время мы
наделяли это слово неправильным значением?

В начале XVI века
политический деятель Никколо Макиавелли

написал многочисленные произведения
по истории, философии и драматургии.

Но широкую известность ему принёс
краткий трактат под названием «Государь»,

задуманный как сборник советов
тогдашним и будущим правителям.

Макиавелли не был первопроходцем
на этом литературном поприще,

на самом деле существовала
целая традиция жанра «княжьих зерцал»,

возникшего ещё в античности.

Однако в отличие от предшественников,

Макиавелли не пытался
описать идеального правителя

или призвать читателей править
справедливо и добродетельно.

Напротив, он сосредоточился
на вопросе о природе власти:

как приобрести её и как удержать.

И спустя годы после публикации

«Государь» снискал зловещую репутацию.

Во времена религиозных войн в Европе

как католики, так и протестанты
обвиняли Макиавелли

в разжигании жестокости и тирании,
которыми были известны их противники.

К концу XVI века

Шекспир называл макиавеллистами
беспринципных оппортунистов,

это впоследствии привело к тому,
что в обиходе «макиавеллевский»

стало синонимом интриганства и подлости.

На первый взгляд покажется,

что «Государь» целиком оправдывает
своё реноме учебника по авторитаризму.

Вопросы морали, похоже,
вовсе не заботят автора трактата

за исключением тех случаев, когда они
помогают или вредят удержанию власти.

Например, государям советуют принять
во внимание все самые жестокие средства,

необходимые для захвата власти,

и разом воспользоваться ими

для достижения стабильности в будущем.

Нападения на приграничные территории
и угнетение религиозных меньшинств

упоминаются в качестве «эффективных» мер
воздействия на общество.

В отношении поведения правителя

Макиавелли советует демонстрировать
свою приверженность таким ценностям,

как добросовестность и щедрость,

но на деле быть готовым пожертвовать ими
в случае угрозы собственным интересам.

Одно из наиболее известных его изречений
гласит, что для правителя будет лучше,

«если его боятся, нежели любят».

Трактат даже заканчивается
обращением к Лоренцо Медичи,

незадолго до этого ставшим
главой Флорентийской республики,

с призывом объединить под своим началом
разрозненные города-государства.

Многие оправдывали Макиавелли тем, что
он мыслил как несентиментальный реалист

и желал мира Италии, раздираемой
внутренними и внешними конфликтами.

В своих воззрениях

Макиавелли был первым,
кто осознал горькую правду —

во имя всеобщего блага
политической стабильности

можно прибегать к любой, зачастую
сомнительной, тактике по его достижению.

Философ Исайя Берлин предположил,
что «Государь» отнюдь не лишён морали,

а восходит к древнегреческой этике,
помещающей во главу угла

процветание государства,
а не христианский идеал спасения души.

Однако известные нам о Макиавелли факты
вряд ли вписываются в эту картину.

Автор 14 лет служил родной Флоренции,
состоя на дипломатической службе

и будучи ярым приверженцем
избранной в стране республиканской власти

вопреки потенциальным монархам.

Когда же власть захватил клан Медичи,

он не только потерял должность,

но и подвергся пыткам, а затем был сослан.

Исходя из этого

можно читать написанный им
в изгнании памфлет

не как оправдание единоличной власти,

а как язвительное описание того,
как она на самом деле устроена.

И действительно, великие деятели
эпохи Просвещения, например Спиноза,

рассматривали трактат
как предостережение для вольных граждан

против порабощения их
со стороны честолюбивых правителей.

На самом деле оба прочтения
могут быть верными.

Возможно, Макиавелли и написал
учебник для тиранов и деспотов,

но, поделившись знаниями со всеми,
он раскрыл карты и тем, кем будут править.

Таким образом

он совершил революцию
в философии политики,

заложив предпосылки для воззрений Гоббса
и мыслителей будущего

в отношении взаимодействий между людьми,
основанных на конкретных реалиях,

а не на неких заранее
сформулированных идеалах.

И пускай его честность покажется
бесчеловечной и шокирующей,

Макиавелли стремился разрушить популярные
заблуждения об истинной природе власти.

И как он незадолго до смерти писал другу,

он надеялся, что «человечество узнает
дорогу в ад, чтобы затем избежать его».