Как мы воскресим лягушку-реобатрахуса и сумчатого волка

Лягушка-реобатрахус откладывает свои яйца так же, как и все остальные лягушки, а затем проглатывает их целиком, чтобы выносить. То есть, так было, пока они не вымерли 30 лет назад. Палеонтолог Майкл Арчер проводит исследования, чтобы вернуть к жизни реобатрахусов и сумчатого волка, широко известного как тасманийский волк.

Я хочу обсудить с вами вопрос,
который интересен всем нам:

правда ли, что исчезновение видов —
это процесс неизбежный?

Я работаю над двумя проектами,
о которых сегодня вам расскажу.

Первый проект называется
«Сумчатый волк»,

а второй — «Проект Воскрешение»,

в рамках которого мы исследуем
лягушек-реобатрахусов.

Вы, конечно, можете спросить,

почему именно эти два вида?

Во-первых, они являются

представителями уникальных семейств.

И мы потеряли эти семейства.

Представьте, существенная часть
мирового ДНК исчезла.

И я хочу её вернуть.

Во-вторых, именно мы
уничтожили эти виды.

К сожалению, мы стреляли в каждого

сумчатого волка, который встречался
нам на пути. Мы уничтожали их.

А что касается реобатрахусов,

скорее всего, мы до смерти
отравили их фунгицидами.

Существует опасный
и очень подвижный вид грибов,

который называется хитридиомице́ты.

Эти грибы можно обнаружить
по всему миру.

И мы думаем, что именно они
погубили лягушек.

Фунгициды, кстати, распыляются людьми.

Это ставит серьёзные
этические проблемы,

и о них, я думаю, вы ещё услышите,

когда эта тема будет поднята.

Что на мой взгляд здесь важно:

очевидно, что мы
истребили эти семейства.

Выяснить, что мы можем сделать, —

это не просто наш моральный долг.

Мы обязаны предпринять
возможные меры.

Теперь давайте поговорим
о «Проекте Воскрешение».

Это лягушка. И вы думаете,
что это просто лягушка.

Да, но это была не простая лягушка.

В отличие от обычной лягушки, которая
откладывает свои яйца в воде

и уходит, желая им всего хорошего,

эта лягушка проглатывала
свои оплодотворённые яйца,

проглатывала, чтобы в желудке
они получали пищу.

Она не переваривала их,

а превращала свой желудок в матку.

В желудке из яиц появлялись головастики,

и в этом же желудке головастики
развивались в лягушек.

Там же они подрастали
до тех пор, пока, наконец,

бедная старая лягушка
чуть не лопалась.

И вот она начинала кашлять и икать,

и маленькие лягушки выходили наружу.

Когда биологи увидели это,
они пришли в восторг.

Это казалось им невероятным.

Ни среди животных, ни среди лягушек
подобного раньше не встречалось —

чтобы кто-то вот так превращал
один орган в другой.

Вы можете представить,
как ошеломлены были медики.

Если бы они поняли,
как эта лягушка справляется

со своим животиком,
который работает подобным образом,

была бы эта информация
нужной и полезной

для нас самих?

Нет, я не предлагаю выращивать детей
в наших желудках,

но я предполагаю,
что, может, мы захотим

решить проблемы, связанные
с желудочной секрецией.

И как только мы загорелись
этой идеей — бам!

Лягушки вымерли.

Я позвонил моему другу,
профессору Майку Тайлеру

из университета Аделаиды.

Он был последним,
кто видел эту лягушку, —

целую колонию в своей лаборатории.

И я сказал: «Майк, а ты случайно —

и было это 30 или 40 лет назад —

ты случайно не заморозил
ткани этой лягушки?»

Он подумал и пошёл проверять
свой морозильник,

с температурой -20°C.

Он обыскал весь морозильник

и на дне обнаружил банку,

в которой хранились ткани лягушки.

Это был волнительный момент,
но не было оснований

полагать, что это нам поможет,

потому что в банке
не были вложены антифризы

и криопротекторы, которые бы
защищали ткани от кристаллов льда.

Вы знаете, что когда вода замерзает,
её плотность увеличивается.

То же самое происходит с клетками.

Если вы замораживаете ткани, вода,
увеличиваясь в объёме,

начинает повреждать
или разрывать стенки клеток.

Мы взглянули на ткани под микроскопом.

Всё было не так плохо. Стенки клеток
не были повреждены.

Мы решили продолжить работу.

То, что мы сделали, называлось

трансплантацией ядра клетки.

Мы взяли яйца лягушки
похожего обитающего вида

и инактивировали ядра яиц.

Для этого мы использовали
ультрафиолетовое излучение.

Затем мы отделили мёртвое ядро
от мёртвой ткани

вымершей лягушки
и поместили эти ядра в яйца.

Сказать по правде, это что-то вроде
проекта клонирования,

в результате которого появился клон Долли,
но различие в том,

что клон получали из живых клеток.

Это было чудом, но это сработало.

Что мы пытались сделать — это извлечь
мёртвые ядра исчезнувшего вида

и поместить их в совершенно другой организм,
чтобы всё заработало.

У нас не было причин надеяться на то,
что это сработает.

Это стоило нам сотни и сотни попыток.

И только в прошлом феврале, когда мы
делали последние попытки,

я увидел начало чуда.

При работе с яйцеклеткой мы постоянно
сталкивались с неудачами,

но вдруг одна из них начала делиться.

Это было потрясающе. Затем яйцеклетка
начала делиться снова.

И снова. Так, что вскоре

у нас уже был эмбрион с сотнями клеток,
которые его сформировали.

Мы даже протестировали
эти клетки на наличие ДНК,

и ДНК вымершего организма
была в этих клетках.

Мы были очень взволнованы.
Это не головастик.

И не лягушка. Но нам предстоит
пройти долгий путь,

прежде чем мы создадим
или возродим вымерший вид.

Это новость. Мы не сообщали об этом
на публике ранее.

Но мы очень взволнованы.
Нам самим нужно осознать это.

Сейчас мы хотим, чтобы в этом комочке
из клеток начался процесс гаструляции,

чтобы впоследствии образовались ткани.

А за этим последует образование
головастика, и наконец — лягушки.

Следите за новостями. Мне кажется,
в итоге мы получим лягушку,

прыгающую от радости,
что она вернулась в этот мир.

Спасибо. (Аплодисменты)

Мы ещё не закончили,
но держите аплодисменты наготове.

Второй проект, о котором я хочу вам
рассказать, называется «Сумчатый волк».

Сумчатый волк на вид
многим напомнит обычную собаку,

или, может быть, тигра, потому что
на теле у него есть полоски.

Но на самом деле сумчатый волк
не относится ни к тому, ни к другому.

Это сумчатое животное, которое
выращивало детёнышей в сумке,

как это делают коала или кенгуру.

У них очень долгая история.
Долгая и замечательная,

начавшаяся 25 миллионов лет назад.

Но также она и трагическая.

Первые особи обитали
в древних тропических лесах

Австралии около 25 миллионов лет назад.

Национальное географическое общество
помогает нам

исследовать ископаемые останки.
Это Риверслей.

В этих окаменелостях погребены
замечательные животные.

Мы нашли сумчатого льва.

И ещё нашли плотоядных кенгуру.

Это не те обычные кенгуру,
которых вы знаете.

Эти кенгуру питаются мясом.

Там мы нашли
самую крупную в мире птицу.

крупнее чем та, что на Мадагаскаре.

Этот вид также плотоядный.
Это гигантская дикая утка.

Крокодилы вели себя
по-другому в те времена.

Вы думаете о крокодилах, как о животных,
вытворяющих свои злые дела,

сидя в водоёме.

Но эти крокодилы обитали на суше,

и даже карабкались по деревьям,
и спрыгивали на добычу

на землю.

Прыгающие крокодилы обитали в Австралии.
Они и сейчас существуют.

Но прыгали они раньше не только

на других диких животных,
но и на сумчатых волков.

Мы обнаружили в окаменелостях
5 видов сумчатых волков.

они различаются по размеру
от очень больших и средних

до совсем маленьких размером с чихуахуа.

Перис Хилтон могла бы даже нести

одного из них в своей маленькой сумочке,

пока прыгающий крокодил бы
не прыгнул на неё.

Как ни посмотреть,
это было замечательное место,

но к сожалению,
Австралия не осталась такой же.

Изменение климата
повлияло на развитие планеты.

Постепенно исчезали леса,

местность начала высыхать,

популяция сумчатых тигров
начала уменьшаться

и уменьшалась до тех пор,
пока 5 млн лет назад не остался лишь один вид.

А 10 тыс лет назад и он исчез

из Новой Гвинеи. К несчастью,

4 тыс лет назад некто,

кого мы не знаем,
привёз в Австралию динго —

весьма архаичный вид собаки.

Как вы можете видеть,
собаки динго очень похожи

по строению на сумчатых волков.

Это сходство, скорее всего,
означало конкуренцию.

Они питались одинаковой пищей.

Возможно, аборигены содержали

некоторых собак динго
как домашних животных, а значит

они имели преимущество
в борьбе за выживание.

Всё, что мы знаем, — вскоре после
появления собаки динго

на Австралийском континенте,
сумчатые волки вымерли,

а выжить они смогли только на Тасмании.

И вот следующая часть трагической истории
о сумчатых волках, связанная

с прибытием европейцев в 1788 году.
Тогда они привезли

с собой то, что ценили, —
овец в том числе.

Они взглянули на сумчатого волка,
обитающего в Тасмании,

и подумали: «Нет, это не сработает.

Этот волк поест всех наших овец».

Но это не то, что случилось.

Дикие собаки съели нескольких овец,
а под удар попали сумчатые волки.

Немедленно правительство приказало

избавиться от них —
за каждого убитого волка

причиталось вознаграждение.

К 1930-м годам 3 000
из 4 000 сумчатых волков

были убиты. Это была катастрофа,

и они готовы были биться о стену.

Взгляните на этот видеоматериал.

Меня это очень огорчает.
Какое очаровательное животное.

И как приятно думать, что у нас
были технологии, чтобы снять этот фильм

ещё до того, как они рухнули
со скалы вымирания,

и мы, к сожалению, тогда ничуточки

не позаботились
о существовании этих видов.

Вы видите последнего
сумчатого волка, Бенджамина,

который обитал
в Зоопарке Биомарис в Хобате.

Нам удалось добавить масла в огонь —
стереть с лица земли

этот вид просто
от пренебрежительного отношения —

смотрители зоопарка
не позволили волку зайти в домик

холодной ночью в Хобарте.
Животное умерло от переохлаждения.

А на утро, когда они обнаружили
тело Бенджамина,

они так «позаботились»
о бедном животном,

что просто выкинули тело в мусорку.

Может ли так продолжаться?

В 1990 году я был в Австралийском Музее.

Я был очарован сумчатым волком.
Я всегда был ими страстно увлечён.

И я исследовал их черепа,
пытаясь выяснить,

в каких связях они состояли
с другими животными.

я осматривал клетки — здесь и там.

В одной была девочка-щенок сумчатого волка,
возрастом, наверное, месяцев 6.

Парень, который нашёл её
и убил её мать,

заморил щенка алкоголем.

Я палеонтолог, и тогда я ещё помнил,
что алкоголь защищает ДНК.

Но это был 1990 год, и я спросил
своих друзей-генетиков,

не могли бы мы извлечь

ДНК из того щенка,
если она ещё там была.

А потом в далёком будущем

мы бы использовали эту ДНК,
чтобы вернуть сумчатого волка.

Генетики рассмеялись. Но этот случай
произошёл за 6 лет до клонирования Доли.

Клонирование было тогда
из ряда научной фантастики.

Его до этого не проводили,
но вдруг оно стало возможным.

И когда я стал директором
Австралийского музея,

я подумал, что собираюсь
довести дело до конца.

Я собрал команду.

Мы проникли в того щенка посмотреть,
что там осталось,

и мы нашли-таки ДНК волка.
Это был момент Эврики.

Мы были очень взволнованы.

К несчастью, мы также обнаружили
множество цепочек ДНК человека.

Каждый смотритель,
который бывал в том музее,

видел этот замечательный экземпляр,

засовывал свои руки в банку,
доставал его оттуда и думал про себя:

«Вот это да, вы только посмотрите», —
а затем снова бросал его в банку,

загрязняя тем самым образец.

В этом и состояла проблема.
Если бы наша цель была извлечь ДНК

и использовать её,
чтобы возродить сумчатого волка,

чего не хотелось бы, при условии,
что информация

попала бы в машину,
колёса бы стали вращаться,

загорелись бы огни,
и из машины вышел бы

старый морщинистый
страшный хранитель музея.

Он счёл бы это за большое счастье,

но вряд ли счастливыми были бы мы.

Поэтому мы вернулись к образцам
и начали копать глубже.

В частности, мы изучали зубы в черепе,

другие части, куда бы пальцы человека
не могли проникнуть,

и мы нашли ДНК лучшего качества.

Мы нашли метохондриальные гены.
Вот они.

Мы их извлекли.

Хорошо. Что делать теперь с ними?

Джордж Чарч в своей книге Регенезис

упомянул много усовершенствованных техник

для работы с фрагментированной ДНК.

Мы надеялись, что нам
удастся восстановить ДНК

в жизнеспособную форму, а затем,
как мы сделали в «Проекте Воскрешение»,

поместить этот ген
в яйцеклетку родственной особи.

Это будут другие виды.

На что это было бы похоже?
Может, это будет Тасманийский дьявол?

Они являются дальними
родственниками сумчатых волков.

Благодаря Тасманийскому дьяволу,
сумчатый волк

выйдет из южной стороны машины.

Критики проекта говорят: постойте,

сумчатый волк? Тасманийский дьявол?
Это же травмирует животное.

Нет, не травмирует.
Это сумчатые животные.

Их детёныши размером
с драже «желе-бобы».

Тасманийский дьявол даже не узнает,
что родил детёныша.

Проще подумать, что это будет
самый уродливый детёныш

Тасманийского дьявола в мире,

и, возможно, ему понадобится помощь.

Андрю Паск и его коллеги
продемонстрировали,

что, возможно,
это не есть трата времени.

Это будущее, которое пока не настало,

но о котором мы уже хотим думать.

Они взяли проспиртованную
ДНК сумчатого волка

и соединили её с геном мыши,

но они отметили их так,

чтобы всё, что произвела ДНК волка,

выявилось зелёно-голубым
у детёныша мыши.

Другими словами, если ткани
сумчатого волка были созданы

его собственной ДНК,
то их можно было бы определить.

Когда появился детёныш,
мы обнаружили зелёно-голубые ткани.

Это говорит о том,
что возможно восстановить геном,

поместить в живую клетку,
и она создаст нам сумчатого волка.

Есть ли в этом риск?

Вы взяли кусочки одного животного

и перемешали их
с клетками другого животного.

Получите ли вы Франкенштейна?

Что-то вроде дикой гибридной химеры?

Ответ: нет.

Если ДНК сумчатого волка попадает
в ядро гибридной клетки

от Тасманийского дьявола,
может получиться

только сумчатый волк.

Разобрались. Но проделав это,
можно ли всё вернуть назад?

Это самый важный вопрос для всех.

Должна ли особь остаться в лаборатории,

или нужно поместить её в среду,
которой она принадлежит?

Смогли бы мы вернуть этого волка
на трон царства зверей

в Тасманию, откуда он родом,
и восстановить прежнюю экосистему?

Или Тасмания уже изменилась настолько,

что сделать это будет невозможно?

Я был в Тасмании. Я был в местах,

где обитали сумчатые волки.

Мне даже удалось поговорить с людьми,
такими как Питер Картер,

которым на тот момент было 90 лет.

В 1926 году этот мужчина
с его отцом и братом

поймали сумчатого волка.
Поймали в ловушку.

И знаете, когда я разговаривал
с этим мужчиной,

я смотрел ему в глаза и думал,

ведь за этими глазами человеческий мозг,

который запомнил,
какие волки на ощупь,

как они пахнут и какие звуки издают.

Он водил его на веревке.

У него есть личный опыт

за который бы я отдал ногу.

Мы все бы хотели,
чтобы это с нами случилось.

В любом случае,
я на всякий случай спросил Питера,

не мог бы он отвести нас туда,
где он поймал тех волков.

Мой интерес заключался в том, чтобы понять,
изменилась ли там среда обитания.

Он задумался.
Всё же он жил в этой хижине

80 лет назад.

В любом случае, он отвёл нас вниз
сквозь эти кустарники.

Прямо там стояла его хижина.

Слёзы покатились из его глаз.

Он посмотрел на хижину,
мы вошли внутрь.

Внутри по бокам хижины
лежали деревянные доски,

на которых он,
его отец и брат спали ночью.

И он сказал мне,
что всё всплывало в его памяти.

Он сказал: «Я помню, как сумчатые волки
прохаживались вокруг хижины,

пытаясь понять, что же там внутри».
И ещё он сказал, что они издавали

странные звуки, похожие
на тявканье маленькой собаки.

Всё это — часть его жизни и памяти.

На важный вопрос,
поменялось ли что-то в этом месте,

Питер ответил отрицательно.

Леса южного бука окружали его хижину

точно также, как это было в 1926 году.

Луга исчезали.

Классическое место обитания
сумчатого волка

и животный мир в тех местах
не изменился с тех пор,

как это место покинули волки.

Так можно было бы их вернуть туда? Да.

И это всё, что мы бы сделали?
А это интересный вопрос.

Бывает так, что вернуть обратно можно,

но я не думаю,
что это самый лучший способ

убедиться в том,
что они больше не исчезнут.

Постепенно, по мере того как мы наблюдаем
за различными видами по всему миру,

мы понимаем, что дикий мир

становится всё небезопаснее.

Мы бы хотели думать, что это не так,
но мы знаем, что это правда.

Нам нужны новые стратегии,
чтобы действовать.

И этим я интересуюсь.

Некоторые из особей сумчатых волков,
направленные в зоопарки,

заповедники и даже в музеи,

были помечены
цветными маркерами на шее.

Их содержали как домашних питомцев,

и люди, которые держали их,
рассказывают

много историй об этих животных.

Они были замечательными,
очень дружелюбными.

Этот вышел из леса,

облизал мальчика и улёгся

возле огня, чтобы поспать. Дикий зверь.

И я бы хотел задать вопрос,

ответ на который нам всем нужен.

Если бы тогда можно было держать
сумчатых волков в качестве домашних животных,

были бы они сейчас вымершим видом?

Я полагаю, что нет.

Мы должны подумать над этой проблемой
современного мира.

Может, приближая животных близко к себе,

ценя их, мы не дадим им умереть?

Это очень важный момент.

Если мы не сделаем этого,
мы так и будем наблюдать,

как эти животные падают в пропасть.

Насколько мне известно, именно поэтому

мы проводим все эти проекты
по возвращению исчезнувших видов.

Мы пытаемся восстановить
баланс в природе,

который нарушили сами.

Спасибо.

(Аплодисменты)