Что вакцинация летучих мышей может нам рассказать о пандемии

Могли бы мы предотвратить следующую крупную вспышку заболевания, остановить вирус вроде Эболы до того, как он начнётся? В этом выступлении про передовые научные исследования эколог Дэниел Страйкер отправит нас в тропические леса Амазонии в Перу, где он отслеживает передвижения летучих мышей-вампиров, чтобы спрогнозировать и предотвратить вспышки бешенства. С помощью изучения закономерностей этого заболевания, Страйкер показывает, как бы мы могли научиться устранять пандемии непосредственно в её источнике.

История, которую я собираюсь
вам сегодня рассказать,

началась для меня в 2006 году.

Тогда я впервые услышал
о вспышке загадочной болезни,

которая случилась в тропических лесах
Амазонии в Перу.

У людей, которые заболевали этой болезнью,

были ужасные симптомы, кошмарные.

У них были дикие головные боли,

они не могли есть или пить.

У некоторых даже были галлюцинации —

беспорядочные и агрессивные.

И самое ужасное то,

что многие из жертв были детьми.

Все заболевшие

умерли.

Оказалось, то, что убивало людей,
было вирусом,

но не Эболой и не Зика,

это был даже не какой-то новый вирус,
прежде неизвестный науке.

Эти люди умирали из-за древнего убийцы,

о котором было известно много веков.

Они умирали от бешенства.

И у всех было кое-что общее:
когда они спали,

их укусило млекопитающее,
которое питается лишь кровью, —

летучая мышь-вампир.

Вспышки такого типа, передающиеся
от летучих мышей людям,

стали всё более распространены
в последние пару десятилетий.

В 2003 году это был ТОРС.

Он возник на китайских рынках животных
и распространился по всему миру.

Тот вирус, как и этот из Перу,
в итоге связали с летучими мышами,

которые, вероятно, незамеченные,
были его носителями веками.

Спустя 10 лет мы видим:
в Западной Африке появилась Эбола,

и это удивило почти всех,

потому что, по данным науки того времени,

Эбола не должна была быть
в Западной Африке.

Это привело к самой многочисленной
и широкомасштабной вспышке Эболы

в истории.

Немного тревожащая тенденция, не так ли?

Смертельные вирусы появляются
в местах, где их не ожидали,

и мировому медицинскому сообществу

наступают на пятки.

Мы постоянно следим за очередной
вирусной чрезвычайной ситуацией

в этом замкнутом круге,

постоянно пытаясь погасить эпидемии,
которые уже начались.

И поскольку новые заболевания
появляются каждый год,

сейчас самое время

подумать о том, что мы можем
с этим сделать.

Если просто подождём,
пока случится следующая Эбола,

нам может и не повезти.

Мы можем столкнуться с другим вирусом,

более смертоносным,

который быстрее распространяется
среди людей,

или, может, тем, на который
не действуют наши вакцины,

оставшись беззащитными.

Итак, можем ли мы предотвратить пандемии?

Можем ли их остановить?

На эти вопросы действительно
сложно ответить,

и дело в том, что пандемии,

которые распространяются по всему миру,

которые нам действительно
нужно предотвращать,

случаются довольно редко.

И для нас, как для представителей вида,
это очень хорошо,

благодаря чему мы все ещё здесь.

Но с научной точки зрения
это является небольшой проблемой,

потому что если что-то происходит
всего лишь один или два раза,

то очень сложно найти
какие-либо закономерности.

Закономерности, которые помогли бы понять,
когда или где случится следующая пандемия.

Так что же нам делать?

Ну, я думаю, что одним из решений
будет изучение тех вирусов,

которые часто передаются
от диких животных людям,

или нашим домашним питомцам, или скоту,

даже если это не те вирусы,

которые, как нам кажется,
могут привести к пандемии.

Если мы сможем использовать вирусы-убийцы,
которые встречаются каждый день,

чтобы выяснить закономерности,

которые играют ключевую роль
при передаче от одного вида к другому,

и в перспективе — возможности
это остановить,

значит, мы будем лучше подготовлены

к вирусам, которые передаются
между видами реже,

но представляют большую угрозу
развития пандемии.

Бешенство, как бы ужасно не было,

в этом плане оказывается довольно
неплохим вирусом.

Видите ли, бешенство — ужасный,
смертельный вирус.

Он на 100% летальный.

Это значит, если вы заразились бешенством
и не получили лечение сразу же,

то ничего уже не сделать.

Лекарства не существует.

Вы умрёте.

И бешенство — не проблема прошлого.

Даже в наше время бешенство убивает
от 50 до 60 тысяч людей каждый год.

Просто посмотрите на это число
с другой точки зрения.

Представьте вспышку Эболы
в Западной Африке,

длилась она около двух с половиной лет.

Так вот, возьмите людей,
умерших в этот период,

и представьте, что это произошло
всего за год. Довольно скверно.

Но затем умножьте это число на четыре —

вот что происходит
с бешенством каждый год.

Итак, что отличает бешенство
от вируса вроде Эболы:

когда люди заражаются,

они, как правило, не распространяют его.

Это значит, что в каждом случае
заражения бешенством

человека укусило бешеное животное,

и, обычно, это собака или летучая мышь.

Но это также значит,
что передачи от вида к виду —

такие важные для понимания, но
такие редкие для большинства вирусов, —

происходят при бешенстве тысячи раз.

В некотором смысле, бешенство
что-то вроде плодовых мушек

или лабораторных мышей
среди смертоносных вирусов.

Это вирус, который мы можем использовать,
чтобы выявить закономерности

и, возможно, испытать новые решения.

Итак, когда я впервые услышал
о вспышке бешенства

в перуанской Амазонии,

мне это показалось
потенциально значительным,

ведь вирус передавался от летучих мышей
другим животным

довольно часто, и мы
могли бы это предупредить...

Может, даже остановить.

Итак, будучи первокурсником

со смутными воспоминаниями курса
испанского языка в школе,

я прыгнул в самолёт и улетел в Перу,

чтобы отыскать летучих мышей-вампиров.

Первые пару лет этого проекта
были по-настоящему трудными.

Я был полон амбициозных планов избавить
Латинскую Америку от бешенства,

но в то же время,

казалось, всё против меня:
нескончаемый поток грязевых оползней,

спущенные шины, перебои
с электричеством, расстройства желудка.

Но всё это в порядке вещей,

если ты работаешь в Южной Америке,

и для меня это было частью приключения.

Но что заставляло меня продолжать,

так это знание того, что впервые

работа, которую я делал,
могла действительно повлиять

на жизни людей в ближайшем будущем.

И это подталкивало меня больше всего,

когда мы отправились в Амазонию

и пытались поймать летучих мышей-вампиров.

Видите ли, всё, что надо было сделать, —
прийти в деревню и поспрашивать:

«Кого-нибудь недавно кусала летучая мышь?»

И люди поднимали руки,

потому что в этих селениях

укус летучей мыши — обычное явление,

это случается каждый день.

И всё, что от нас требовалось, —
пойти в нужный дом,

разложить сеть,

вернуться ночью

и подождать, пока мыши попытаются влететь
подпитаться человеческой кровью.

Для меня видеть ребёнка с укусом на голове
или пятна крови на простынях

было достаточной мотивацией,
чтобы не обращать внимания на проблемы,

будь то проблемы с обеспечением
или головная боль,

которую я испытывал в тот день.

Из-за того, что мы работали ночи напролёт,

у меня было полно времени, чтобы подумать,
как бы я мог справиться с этой проблемой.

И для меня определились
два животрепещущих вопроса.

Во-первых, мы знаем, что людей
кусают постоянно,

но вспышки бешенства
не возникают каждый раз —

такие вспышки происходят каждые пару лет,

а, может, каждые десять лет.

Поэтому если мы как-то сможем определять,
когда и где случится следующая вспышка,

то это будет реальной возможностью

вакцинировать людей заблаговременно,

до того, как кто-то умрёт.

Но другая сторона этой медали

означает, что вакцинация —
временное решение.

Это своего рода тактика
минимизации ущерба.

Конечно, это спасёт жизни
и это очень важно,

но в конце концов,

независимо от того, как много коров
и людей мы провакцинировали,

у нас всё равно будет такое же количество
летучих мышей с бешенством.

И риск получить укус остаётся прежним.

И вот мой второй вопрос:

можем ли мы как-то истребить
вирус в его источнике?

Если б мы могли уменьшить случаи бешенства
непосредственно среди летучих мышей,

это был бы настоящий прорыв.

И тогда тактика минимизации ущерба

превратилась бы в тактику,
основанную на предотвращении.

Итак, как же нам это сделать?

Первое, мы должны понять,

как вирус ведёт себя
непосредственно в носителе —

в летучих мышах.

Это трудная задача для любого
инфекционного заболевания,

особенно для такого затворнического вида,
как летучие мыши,

но нужно было с чего-то начинать.

Мы начали с просмотра некоторых
исторических данных:

когда и где случались эти вспышки.

И стало ясно, что бешенство — вирус,

которому нужно постоянно перемещаться.

Он не может оседать в одном месте.

Вирус мог циркулировать в одной области
в течение года, может, двух,

и если бы он не смог найти новую стаю
летучих мышей, которую заразил бы,

то, скорее всего, вирус бы исчез.

Таким образом мы решили одну из ключевых
проблем передачи бешенства.

Мы узнали, что имеем дело с постоянно
перемещающимся вирусом,

но всё ещё не могли сказать,
куда он двигается.

Естественно, мне бы хотелось чего-то
вроде навигатора Google Карт,

типа: «Каково место назначения вируса?

Каким маршрутом он будет туда добираться?

Сколько времени ему понадобится?»

Чтобы это узнать, я обратился
к геному бешенства.

Понимаете, бешенство, как и многие вирусы,
имеет один крошечный геном,

но он эволюционирует очень-очень быстро.

Так быстро, что пока вирус
доберётся до следующей точки,

у него появится пара новых мутаций.

Всё, что нам нужно сделать, —
соединить точки

на эволюционном дереве,

и тогда мы поймём, где вирус
находился раньше

и как он распространился по местности.

Поэтому я отправился за мозгами коров,

потому что бешенство поражает именно мозг.

Из последовательности генома вируса,
полученной из этих коровьих мозгов,

я смог определить,

что этот вирус распространяется
на 15–30 км каждый год.

Хорошо, значит, теперь у нас есть
скоростной лимит вируса,

но всё ещё неизвестен ключевой момент —
куда вирус направляется.

Для этого мне нужно было думать,
как летучая мышь,

потому что бешенство — вирус,

он не может перемещаться самостоятельно,

он вынужден передвигаться с помощью
хозяина — летучей мыши,

поэтому нужно было подумать,
как далеко и как часто мне летать.

Моё воображение не дало результатов,

как и электронные трекеры,
прикреплённые к летучим мышам.

Мы не смогли получить той информации,
которая нам была нужна.

Зато рассмотрели закономерности
спаривания летучих мышей.

Мы смогли увидеть некоторые участки
генома летучей мыши,

они показали, что некоторые стаи летучих
мышей спаривались между собой,

а другие оставались более изолированными.

И вирус, в основном, следовал
по пути генома летучей мыши.

Один из этих путей выделялся,
был немного странным,

было трудно поверить.

Он тянулся прямо от перуанских Анд,

от Амазонки до побережья Тихого океана.

И в это было сложно поверить,
как я уже сказал,

потому что Анды очень высокие —
около семи километров,

и это слишком высоко,
чтобы туда залетел вампир.

(Смех)

Когда мы взглянули получше,

то увидели в северной части Перу

цепь связанных между собой впадин,
которые были не такими высокими,

что позволяло летучим мышам
с обеих сторон спариваться.

И когда мы взглянули ещё внимательней,

то удостоверились: бешенство
разносилось сквозь впадины

на 15 км каждый год,

точно так же, как предсказывали
наши эволюционные модели.

Я вам не сказал,

что это вообще-то очень серьёзная вещь,

потому что раньше бешенства никогда
не было на западных склонах Анд

и на всём тихоокеанском
побережьи Южной Америки.

Мы с вами являемся свидетелями
первого в истории захвата

довольно большой части Южной Америки.

В связи с этим возникает ключевой вопрос:

что мы собираемся с этим делать?

В краткосрочной перспективе,
конечно, информировать людей,

что нужно вакцинироваться,
вакцинировать животных;

бешенство наступает.

Но в более долгосрочной перспективе

будет более действенным, если мы сможем
использовать эту новую информацию,

чтобы остановить вирус вообще.

Конечно, мы не скажем летучим мышам:
«Не летайте сегодня»,

но, может, мы смогли бы остановить вирус
от путешествия с летучими мышами.

Это подводит нас к основному уроку,
который мы усвоили

из программ по борьбе с бешенством
во всём мире:

будь это собаки, лисы, скунсы, еноты,

Северная Америка, Африка, Европа.

Вакцинирование животных-хозяев —
вот, что остановит бешенство.

Можем ли мы вакцинировать летучих мышей?

Вы всё время слышите
о вакцинации собак и кошек,

но редко слышите о вакцинации
летучих мышей.

Быть может, это звучит, как бред,

но хорошая новость в том, что у нас есть
съедобная вакцина от бешенства,

которая специально предназначена
для летучих мышей.

И что ещё лучше,

эта вакцина может разноситься
от одной мыши к другой.

Вам всего лишь нужно намазать одну особь

и дать привычке летучих мышей
ухаживать друг за другом

сделать остальную работу за вас.

Это означает, что, как минимум,

нам не придётся вакцинировать миллионы
летучих мышей, одну за другой,

крохотными шприцами.

(Смех)

Наличие средства — это ещё не знание,
как его использовать.

У нас есть целый перечень вопросов.

Сколько летучих мышей нам
нужно провакцинировать?

В какое время года проводить вакцинацию?

Сколько раз в год проводить вакцинацию?

Это все фундаментальные вопросы

для развертывания кампании по вакцинации,

но такие вопросы не решить в лаборатории.

Вместо этого мы используем
более красочный подход.

Мы используем настоящих диких летучих
мышей, но ненастоящую вакцину.

Мы используем съедобные гели,
чтобы шерсть мышей светилась,

и УФ-пудру, которая разносится между
ними при встрече друг с другом.

Это позволяет понять, как хорошо будет
разноситься настоящая вакцина

среди диких колоний летучих мышей.

Мы всё ещё на ранних стадиях работы,

но результаты уже довольно обнадёживающие.

Они предполагают, что вакцина,
которая у нас уже есть, имеет потенциал

значительно снизить количество
вспышек бешенства.

И это имеет значение, потому что,
как вы помните,

вирус бешенства должен
постоянно перемещаться,

и каждый раз, когда мы сокращаем
число вспышек,

мы также уменьшаем шансы того,

что вирус перекинется на другую колонию.

Мы обрываем звено в цепи переноса вируса.

И каждый раз, делая это,

мы пододвигаем вирус на один шаг
ближе к исчезновению.

Для меня мысль о недалёком будущем,

когда мы будем говорить о полном
избавлении от вируса бешенства,

невероятно воодушевляющая и волнующая.

Поэтому позвольте вернуться
к исходному вопросу:

можем ли мы предотвращать пандемии?

Что ж, идеального решения
этой проблемы не существует,

но мой опыт с бешенством делает меня
довольно оптимистичным на этот счёт.

Я думаю, не так далеко будущее,

где геномика сможет предсказывать
вспышки заболеваний

и где будут новые умные технологии,

как, например, съедобная вакцина,
которая сама распространяется

и помогает избавляться от вируса
непосредственно в источнике

до того, как он передастся людям.

Поэтому, когда дело касается пандемии,

заветная цель — быть на шаг впереди.

И если вы спросите меня,

думаю, что одним из способов это сделать

будет использование некоторых проблем,
которые у нас есть сейчас,

таких, как бешенство —

примерно так же, как астронавт
использует симулятор полёта,

вычисляя, что работает, а что нет,

создавая совокупность средств,

чтобы когда ставки будут высоки,

нам не пришлось играть вслепую.

Спасибо!

(Аплодисменты)