Веб-сёрфинг для охотников за знаниями

Некоторые из нас любят учиться в классах, другие... нет. Но те, кто не любят классы, тоже любят учиться, открывать для себя о мире что-то новое, будоражащее воображение. Им только нужно найти место для таких занятий и подходящую компанию. В своём увлекательном выступлении Джон Грин, писатель, делится впечатлениями о мире знаний, который открыли ему онлайн-видео.

Это карта штата Нью-Йорк,

изготовленная в 1937 году чертёжной фирмой
General Drafting Company.

Она знаменита
среди фанатов картографии.

Тут у подножья Катскильских гор

есть городок Роско, —

будет проще, если я покажу на слайде, —

а повыше Роско находится Рокленд,
штат Нью-Йорк.

А ещё выше расположен крошечный городок
Агло, штат Нью-Йорк,

который знаменит среди картографов,

потому что это бумажный город,

а ещё ловушка
для нарушителей авторских прав.

Например, моя и ваша карты Нью-Йорка

будут очень похожи из-за формы Нью-Йорка;

поэтому фирмы, изготавливающие карты,
часто наносят на карту выдуманное название

с целью защиты авторских прав.

Если моё выдуманное название
появится на вашей карте,

я могу с уверенностью сказать,
что вы меня обокрали.

Название «Агло» составлено из инициалов
двух парней, которые сделали эту карту:

Эрнеста Альперса и Отто Линдберга.

Они выпустили её в 1937 году.

Несколько десятилетий спустя
издательство Rand McNally издаёт карту,

на которой указан Агло
на том же самом перекрёстке

двух грунтовых дорог
посреди глухомани.

Можете себе представить ликование
в General Drafting.

Они тут же звонят
в Rand McNally и говорят:

«Мы вас поймали на горячем!
Мы выдумали Агло, штат Нью-Йорк.

Это фикция. Бумажный город.

Мы вас засудим!»

А Rand McNally отвечают:
«Ничего подобного, Алго существует».

Дело в том, что люди продолжали
ездить в то место на пересечении дорог, —

(Смех)

они рассчитывали найти там городок
под названием Агло;

и так случилось, что его таки построили —
Агло, штат Нью-Йорк.

(Смех)

В лучшие времена там была заправка,
магазинчик и два дома.

(Смех)

Конечно, писатель не может
пройти мимо такой метафоры,

потому что нам, писателям, хочется верить,
что то, что мы пишем на бумаге,

способно изменить мир,
окружающую нас реальность —

моя третья книга называется
«Бумажные города».

Но ещё больше, чем среда,
в которой это произошло,

меня интересует само явление.

Разумеется, реальный мир определяет,
как выглядят наши карты, так ведь?

Я имею в виду,
форма мира влияет на карты.

Но ещё более интересно,
как способ составления карт,

который мы выбираем, меняет мир.

Мир был бы совершенно другим,
если бы север находился внизу.

Мир так же был бы совершенно другим,

если бы Аляска и Россия не находились
на противоположных сторонах.

Мир был бы совершенно другим,

если бы на картах мы отражали
реальные размеры Европы.

Мир меняется в зависимости от того,
как мы составляем карты мира.

Выбираемый нами способ —
наше личное картографическое предприятие —

также определяет карту нашей жизни,

и эта карта формирует нашу жизнь.

Я верю, что то, что мы наносим на карту,
меняет нашу жизнь.

И это не что-то таинственное,
как будто ангелы начинают нас охранять

или мы останавливаем развитие рака
силой мысли.

Но я верю, что хотя карты и не показывают,
куда вы попадёте на своём жизненном пути,

они показывают, куда вы можете попасть.

Очень редко вы оказываетесь в таком месте,
которого нет на вашей личной карте.

В детстве я был ужасным учеником.

У меня были очень плохие оценки.

Думаю, причина была в том,

что я представлял образование
как бег с барьерами.

Их ставили передо мной,

и я должен был через них перепрыгивать,
чтобы стать взрослым.

А я ужасно не хотел через них прыгать;

они казались мне
такими надуманными, искусственными.

Я не прыгал — и люди начинали мне грозить.

Говорили, что запись об этом
останется в моём личном деле

или что я не получу хорошую работу.

А я не хотел хорошую работу!

Как я видел это в свои 11–12 лет,

людям, у которых была хорошая работа,
приходилось рано вставать.

(Смех)

Для мужчин с хорошей работой
утро начиналось с того,

что они затягивали удавку на шее.

Они буквально надевали петлю себе на шею

и после этого отправлялись
на свою прекрасную работу.

Не тянет на рецепт счастья.

В 12 лет символы имеют огромное значение;

в моих глазах все эти люди,

утро которых начиналось
с процедуры удушения,

просто не могли быть счастливыми.

Зачем мне прыгать
через все эти препятствия?

Чтобы в итоге получить такой приз?

Жуткий финал!

А потом, когда я учился в 10-м классе,
я попал в эту школу,

которая называлась Indian Springs School.

Маленькая школа-пансион в Алабаме.

Вдруг, совершенно неожиданно,
я оказался «ботаном».

Я начал хорошо учиться,
так как попал в среду,

где ценились знания.

Меня окружали люди,

которые высоко ставили
умственное развитие и прилежание.

Они не видели в моей иронии
и в наплевательском отношении

ничего «крутого» или забавного.

Они это рассматривали
как довольно жалкую реакцию

на сложные, но очень интересные задачи.

Я начал учиться, так как понял:
знания — это реально круто.

Я узнал, что одни бесконечные множества
больше других.

Узнал, что такое пятистопный ямб
и почему он так приятен для уха,

и что Гражданская война [в США]
была конфликтом по поводу национализации.

Узнал кое-что из физики.

Научился не путать корреляцию
с причинно-следственной связью.

Кстати, эти знания обогатили

даже мою повседневную жизнь.

Я не использую большую их часть
в своей «работе»,

но не в этом суть.

Смысл в картографии.

Как составляется карта?

Человек плывёт на корабле
и находит новую землю; он думает:

«Нарисую-ка я её на карте».

Потом он думает:
«А может ещё есть неоткрытые земли?»

Так лично для меня
начался процесс познания.

У меня были учителя,
которые не теряли веру в меня;

мне с этим очень повезло —

я давал им все основания думать,
что толку из меня не будет.

Но основная часть процесса обучения

фокусировалась не внутри класса,

а за его пределами.

Я могу наизусть прочесть,

например, «Зимний полдень рождает
особый свет...»

Эмили Дикинсон

не потому, что нам в школе давали задание

выучить стихи наизусть,

но потому, что в школе училась девочка,

которую звали Аманда,
и я был в неё влюблён,

а ей нравилась поэзия Эмили Дикинсон.

Я понимаю,
что такое «цена упущенной возможности»,

потому что однажды,
когда я играл в Super Mario Kart,

пришёл мой друг Эммет и спросил:

«Сколько ты играешь в Super Mario Kart?»

Я: «Не знаю, часов шесть?»

Он: «Но ты понимаешь,
что если бы ты работал в кафе эти 6 часов,

ты бы заработал 30 долларов;
так что считай,

что ты заплатил 30 долларов,
чтобы поиграть».

А я: «Окей, меня устраивает».

(Смех)

Но я понял, что такое
«цена упущенной возможности».

Попутно карта моей жизни улучшалась.

Она увеличивалась;
на ней появлялись всё новые места.

А значит,
росло число новых возможностей,

число вариантов моего будущего.

Это не был официальный,
организованный процесс обучения.

И я рад этому.

Процесс был неравномерным,
непоследовательным; я многого не знал.

Например, я слышал про теорию Кантора

о том, что одни бесконечные множества
больше других,

но я не понимал расчёты,
подтверждающие это.

Я знал про
цену упущенной возможности,

но не про закон убывающей доходности.

Но когда смотришь на обучение
как на картографию,

а не как на бег с барьерами,

через которые надо прыгать,

то видишь краешек береговой линии
и хочется увидеть больше.

Теперь я уже немного знаю матанализ,

который лежит в основе расчётов.

Итак, в школе я попал

в хорошую учебную среду;
потом был колледж.

В третий раз мне повезло,

когда я начал работать в журнале Booklist.

Там я работал ассистентом
среди удивительно начитанных людей.

А потом я написал книгу.

И я сделал то, о чём мечтают все авторы, —

бросил работу.

(Смех)

И впервые со времён старших классов школы

я ощутил, что не вхожу ни в одно
интеллектуальное сообщество —

отвратительное ощущение.

За этот двухлетний период
я прочёл множество книг.

Я читал о Сталине;

читал, как узбеки стали мусульманами;

читал, как делаются атомные бомбы.

Но я не мог отделаться от чувства,
что теперь сам создаю барьеры

и сам через них прыгаю;
я не испытывал больше душевного подъёма,

который получаешь от принадлежности
к сообществу интеллектуалов,

людей, которые сообща занимаются тем,

что пытаются лучше понять окружающий мир,
нанести его на карты.

И вот в 2006 году я встретил этого парня.

Его зовут Зе Франк.

Я встретил его не «живьём», а в Интернете.

Зе Франк в то время вёл шоу
под названием «Шоу с Зе Франком».

Я открыл для себя это шоу

и таким образом вернулся
в интеллектуальное сообщество.

Послушайте, что Зе говорит о Лас-Вегасе:

(Видео) Зе Франк: Лас-Вегас построен
посреди огромной жаркой пустыни.

Почти всё, что здесь есть,
было завезено откуда-то:

камни, деревья, водопады.

Эти рыбы выглядят здесь так же странно,
как летающая свинья.

Они в контрасте с окружающей пустыней,

как и эти люди.

Здесь были созданы копии зданий
и всякой всячины со всего мира,

вне исторического и культурного контекста.

Кое-что усовершенствовали —
даже Сфинксу сделали пластику носа.

Но у вас нет ощущения,
что вы что-то упустили.

Этот Нью-Йорк значит для меня то же,
что и для всех остальных.

Раз всё вне контекста,
контекст допускает всё:

автоматическую парковку,
конференц-центры, «Акулий Риф».

Создание такого места, возможно, является
одним из величайших достижений;

тут нет своих, поэтому все свои.

Когда я вышел прогуляться сегодня утром,
я обратил внимание,

как зеркальные фасады зданий
отражают солнце в пустыню.

Большинство зеркал

покажут вам вас самих
на фоне какого-нибудь места;

а эти никого не отражают.

Джон Грин: Вызывает ностальгию
по временам,

когда в онлайн-видео были видны пиксели.

(Смех)

Зе не только блестящий интеллектуал,
он ещё мастер строить сообщества;

и сообщество, которое сформировалось
вокруг этих видео,

состояло из людей,
которые любят учиться.

Мы все вместе играли в шахматы
против Зе Франка и выигрывали.

Мы организовали для одного парня
автопробег по Соединённым Штатам.

Мы делали бутерброд с нашей Землёй:

один человек держал кусок хлеба
в одной точке на поверхности Земли,

а другой держал такой же кусок в точке,

полностью противоположной первой.

Я понимаю, что это несерьёзные затеи,
но они обучающие;

и именно это мне в них нравилось.

В Интернете вы повсюду наталкиваетесь
на подобные группы.

Почитайте про матанализ в Tumblr;

да, люди жалуются,

но также и обсуждают,
отвечают тем, кто жалуется;

показывают, что матанализ может быть
и интересным, и красивым.

И появляется свет в конце тоннеля;
подход к тому, что казалось неразрешимым.

На Reddit вы можете найти разделы
«Спросите историка»

или «Спросите учёного»,

где вы можете задавать специалистам

любые вопросы,

от очень серьёзных до дурацких.

Самым интересным мне кажется сообщество,

которое сейчас разрастается в YouTube.

Конечно, тут я не объективен.

Но, по-моему, страница YouTube
во многом напоминает класс.

Взять хотя бы MinutePhysics,

где человек объясняет физику
всем желающим.

(Видео) Перейдём к делу.

Бозон Хиггса — последняя элементарная
частица стандартной модели,

открытая экспериментально.

Вы можете спросить, почему бозон Хиггса

включили в стандартную модель

вместе с известными частицами,
электронами, фотонами, кварками,

если тогда, в 1970-е,
он ещё не был открыт?

Хороший вопрос. Основных причин две.

Во-первых, так же, как электрон —
это возмущение электронного поля,

бозон Хиггса является возмущением
поля Хиггса,

которое простирается повсюду.

А поле Хиггса — неотъемлемая часть

модели слабого ядерного взаимодействия.

Поле Хиггса помогает объяснить,
почему оно такое слабое.

Позже мы остановимся на этом подробнее.

Хотя теория слабого взаимодействия
получила подтверждение в 1980-е,

в формулах поле Хиггса
так неразрывно связано со слабым полем,

что мы долго не могли
доказать его независимое существование.

ДГ: А это видео я сделал

для своего шоу «Ускоренный курс»,
где речь идёт о Первой мировой.

(Видео) Конечно, поводом было
убийство в Сараево

австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда

боснийским сербом-националистом
Гаврило Принципом 28 июня 1914 года.

Ремарка: интересно отметить,

что первая большая война XX века

началась с теракта.

Хотя Франц Фердинанд не особо нравился

своему дядюшке, императору Францу Иосифу,
— как вам усы?! —

тем не менее в результате убийства
Австрия выдвинула ультиматум Сербии.

Сербия приняла часть требований,
но не все;

и Австрия объявила войну Сербии.

Россия, как союзник Сербии,
мобилизовала армию.

Германия, союзник Австрии,
потребовала от России

прекратить мобилизацию.

Россия отказалась сделать это;
тогда Германия начала мобилизацию,

объявила России войну,
укрепила союз с Оттоманской империей,

а затем объявила войну и Франции,
потому что, сами понимаете, Франция.

(Смех)

И люди хотят учить не только физику

или всемирную историю в YouTube.

Вот вам видео про абстрактную математику.

(Видео) Вы — это я;
вы опять в математическом классе,

вас заставляют туда ходить
каждый день.

Сейчас вы проходите, к примеру,
суммирование бесконечных рядов.

Это учат в старших классах, так?

Это очень интересная тема,
но они и её ухитряются испортить.

Поэтому они и включают эту тему
в учебный план, как я понимаю.

Понятно, вам нужно как-то развлечься,
и вы рисуете какие-то каракули

и мысленно склоняете слово «ряды»
на все лады,

вместо того, чтобы думать про тему урока.

Думаете, почему «ряды — рядов»,
но не «стада — стадов»?

Как «облака — облаков»?

Но представление о том,

что 1/2 + 1/4 + 1/8 + 1/16 и так далее
приближается к 1, полезно,

если вы рисуете цепочку слонов,

которые держат друг друга за хвост:

обычный слон; подрастающий; слонёнок;
слоник величиной с собаку;

крошечный мистер Таскс [из комиксов];
и т.п.

И это прикольно:

можно построить бесконечное число слонов
одного за другим —

и все они уместятся
на обычном листе бумаги.

ДГ: Дестин из Smarter Every Day
[«Умнеем день ото дня»]

говорит о сохранении
вращательного импульса

в этом видео из YouTube:

Привет, это я, Дестин. Добро пожаловать
в Smarter Every Day.

Вы, наверное, замечали,
что коты всегда приземляются на лапы.

Сегодня мы попробуем понять почему.

Как и у большинства простых вопросов,
ответ непростой.

Я спрошу по-другому:

как кот переходит
из «лапами вверх» в «лапами вниз»,

не нарушая закон
сохранения вращательного импульса?

(Смех)

ДГ: У этих четырёх видео есть нечто общее:

более полумиллиона просмотров в YouTube.

Люди смотрят это не потому, что обязаны,
как в классе,

а потому что ощущают себя частью общества
любителей знаний,

которое формируют эти каналы.

Я говорил,
что для меня YouTube — как учебный класс

во многих отношениях: есть учитель,

как в традиционном классе;

есть ученики;

все вместе они что-то обсуждают.

Я знаю, что у комментариев в YouTube
очень плохая репутация

среди интернет-пользователей.

Но если вы почитаете комментарии
на этих каналах, вы увидите,

что люди серьёзно заинтересованы темой,

задают сложные вопросы по существу,

а другие люди им отвечают.

YouTube устроен так:
страница, на которой мы с вами говорим,

это та же самая страница,

что и для комментариев.

Вы можете «вживую» активно участвовать
в обсуждении.

Обычно я среди тех, кто пишет комментарии;
так что и я с вами.

Не важно,
идёт ли речь о всемирной истории,

математике или естественных науках.

Вы можете наблюдать, как молодые люди
используют возможности Интернета,

чтобы создавать пространство
для интеллектуальной включённости

вместо ироничной отстранённости,

той, что ассоциируется с интернет-мемами,

вроде «Было скучно. Изобрёл матанализ».

А это говорит Хани Бу Бу
[героиня американского реалити-шоу]:

[«Либеральный капитализм —
вовсе не воплощение Добра.

Скорее наоборот: он порождает
дикий разрушительный нигилизм».]

Если вам не видно, что она говорит... ага.

Я искренне верю,

что для нового поколения учащихся
такие интернет-сообщества стали тем,

чем были для меня
«картографические» сообщества,

в которые мне посчастливилось попасть
сначала в школе и потом в колледже.

То, что уже взрослым
я открыл такие сообщества для себя снова,

позволило мне опять
окунуться в атмосферу любознательности.

Это придало мне смелости продолжать
учиться, будучи взрослым;

я больше не чувствую, что учёба —
только для молодёжи.

Благодаря Vi Hart и Minute Physics

я узнал массу вещей,
которых не знал раньше.

Я понимаю, мы все вспоминаем

парижские салоны эпохи Просвещения

или «Алгонкинский круглый стол»,
и думаем:

«Вот бы оказаться там!

Как бы я смеялся шуткам Дороти Паркер!»

Но я хочу вам сообщить:
такие места существуют и сегодня.

Они находятся в «дебрях» Интернета,
куда боятся заходить «старики».

(Смех)

Я искренне верю, что когда люди изобрели
Агло, штат Нью-Йорк, в 1960-е годы,

когда мы сделали Агло реальностью, —
это было только начало.

Спасибо.

(Аплодисменты)