Мир архитектора | Дарья Парамонова | TEDxSadovoeRing

Нам иногда может показаться, что через несколько лет мы все будем жить в стеклянных капсулах и летать на автомобилях. Такое будущее иногда рисуют фантастические фильмы. Но на самом деле наш мир уже построен, и прогресс сегодня — это череда небольших изменений и улучшений.

Дарья Парамонова — архитектор, генеральный директор «Стрелка Архитектс», руководитель проектов КБ «Стрелка».

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Узнайте больше на http://ted.com/tedx

Современному человеку довольно непросто.

Сегодняшний мир очень сильно меняет

так называемая
«технологическая революция».

Технологии, действительно, мы знаем,
меняют то, как мы общаемся,

меняют наш образ жизни и даже ценности.

А вот физический мир, кажется,
что они меняют несильно,

поэтому очень часто возникают вопросы:

«Собственно, а где эта
технологическая революция?»

Я поэтому раскрою некоторые секреты о том,
что происходит в физическом мире

и что на самом деле в нём меняется.

Есть ряд стереотипов о том,

что архитекторы
действительно создают этот мир.

Они делали это на протяжении
долгого времени,

но сейчас, мне кажется, это иначе.

Архитекторы также очень часто участвовали
в создании таких футурологических видений.

И всё это сформировало один, скажем так,

стереотип — критическое слово

каких-то устойчивых
представлений об этом мире.

И одно из них — о том, что этот мир
очень сильно меняется,

что в какой-то момент мы с вами
все переедем, наконец,

из этих мучительных городов на природу,
будем жить в уникальных капсулах

и, собственно, жить совершенно иначе.

Однако, отчасти это плохая новость,
но пространство, в котором мы живём,

города, в которых мы живём,
они уже построены,

и процент новых городов
чрезвычайно маленький.

Те города, которые сложились,
они сейчас развиваются по такому процессу,

который называется «урбанизм».

То есть города уплотняются,
они становятся насыщенней,

люди стремятся в города, города растут.

Но как структуры они уже сложились,

и сильно пространство этих городов
никогда уже не изменится.

В этой ситуации архитектор
должен работать на других слоях.

Процессы в жизни города
описывают разные данные,

эти данные могут касаться, например,
движения транспорта или пешеходов.

Но также они касаются нашей
культурной жизни, экономики.

Архитектор перемещается на этот уровень
и начинает работать со стратегиями.

Сначала он на большом листе
придумывает новую стратегию,

а уже потом внедряется
в пространство города

и работает на совершенно
мизерных масштабах,

перестраивая, по сути,
какие-то локальные пространства.

То есть сегодня архитектор
вынужден работать в той рамке,

которую ему уже задает город.

Либо на большом масштабе
крупных стратегий,

либо вот на таких акупунктурных решениях,

которые, по сути, перестраивают
какие-то маленькие участочки.

Есть ещё одно представление,
которое отчасти сформировали архитекторы,

но в которое мы тоже с вами верим.

И это ещё подтверждает статистика.

Люди действительно стали жить дольше,

и, соответственно, пожилых
профессионалов становится больше.

Мы ещё считаем, что мы
накапливаем наши знания.

На самом деле в архитектурном мире
сегодня управляют

и создают серьёзную конкуренцию опытным
мэтрам вот такие молодые команды.

Сложно сказать даже иногда,
как они называются.

Здесь не имя правит,
а какой-то коллективный разум.

Что позволяет этим молодым командам
создавать конкуренцию этим опытным мэтрам?

Прежде всего то, что они почти
ничего не знают.

И это какое-то страшное признание,

но на самом деле сегодня невозможно
обладать всей той информацией,

которая существует в этом мире.

Что мы умеем делать, так это искать
информацию и систематизировать её.

И это такой уникальный навык,

который позволяет опять-таки выйти
архитектору из той рамки,

в которой мы привыкли о нём думать,

о вот этом создании некого
архитектурного объекта

на уровень создания
новых пространств и стратегий.

То, что вы видите на экране,
это на самом деле не карта метро,

а карта обмена энергетикой в Европе,

которую создало архитектурное бюро OMA.

Проанализировав тот энергетический ресурс,
который существует в Европе,

они придумали, как можно это взаимоувязать
для более эффективного существования.

Они бы никогда не смогли это сделать,
опираясь только на свои знания,

но они могут понимать и придумывать,

где найти им эти знания
и как их систематизировать.

Вот эти молодые команды
ещё вносят очень важный фактор

в изменение того пространства,
в котором мы с вами живём.

Дело в том, что есть какое-то опять-таки
стереотипное представление о том,

как мы должны вести себя
в пространстве города.

Но на самом деле какие-то очень
маленькие, очень локальные изменения

позволяют полностью изменить отношение
к тому пространству, в котором мы живём.

Например, лестница какого-то
важного учреждения, скорее всего,

не может рассматриваться
как общественное пространство,

в котором вы можете не просто отдохнуть,

но ещё и поработать,
посидеть, провести время.

Однако какое-то простое решение
позволяет это сделать,

и на самом деле эти решения могут носить,
конечно же, разные масштабы.

Представить себе, что такой флешмоб
мог бы происходить

на каком-нибудь Новом Арбате
или Садовом кольце, довольно сложно.

Однако это пространство Таймс-сквер —

когда-то самой загруженной
улицы Нью-Йорка.

И эти решения, действительно, в первую
очередь не меняют само пространство.

Но они меняют отношение к нему.

Есть ещё одна история, которая
нам позволяет увидеть те изменения,

которые происходят сегодня в этом мире.

Индуствиальная эпоха подарила нам
8-часовой рабочий день.

Мы пять дней в неделю работаем,
два — отдыхаем и считаем,

что, в общем-то, в будущем, поскольку всё
автоматизируется, роботы придут,

технологии нам помогут,
мы будем всё меньше и меньше работать

и больше отдыхать.

По собственному архитектурному опыту
могу сказать, что сегодня мы работаем

в 2 раза больше, а на самом деле 24 часа,
потому что, работая с городом,

мы на самом деле работаем
с такими комплексными структурами,

которые требуют от нас
всё бóльших и новых навыков.

Например, теперь архитектор
не просто сидит чертит в своём бюро,

а он вынужден взаимодействовать
с горожанами и, собственно,

осваивать навыки коммуникации,
навыки так называемого «вовлечения»,

чтобы собирать ту информацию,
которой обладают, собственно,

наши непосредственные пользователи,
и применять их на своих проектах.

Это довольно сложно.

И, по сути, мы должны 24 часа находиться
в контакте с этим внешним миром,

чтобы наши решения не обладали какой-то
такой абстрактной, фантазийной системой,

а были действительно ориентированы на те
запросы, которые существуют в этом городе.

Есть ещё один важный стереотип,
который нам не даёт принять или заметить,

что этот мир такой, какой он есть,
и, в общем-то, не должен меняться.

Это представление о том,
что мир должен быть красив.

И очень часто мы экстраполируем эту
красоту вот до таких классических стилей.

Но XX век доказал, что стиль —
понятие относительное,

что красота может быть любой.

Но самое главное знание,
которое он нам подарил, —

это то, что на самом деле эстетика
не управляет этим пространством —

управляет жизнь.

И вот такие несовершенные пространства
для нас становятся более привлекательными,

чем какой-то идеальный, вылизанный проект.

В целом можно сказать, что есть какой-то
набор представлений, который изменился,

и вот архитектурная практика
это подтверждает.

Есть ещё кое-что, что изменилось
в работе архитектора.

Перед вами обнажённый Ле Корбюзье,
который любил заниматься живописью.

Сегодня, к сожалению, архитекторы
почти не занимаются живописью.

И можно, конечно, расстраиваться
по этому поводу, но можно увидеть,

какие другие навыки мы сегодня применяем,
и сделать кое-какие выводы об этом мире.

Архитекторы на протяжении всего XX века
пытались создать идеальное поселение.

И в этом идеальном поселении

вы видите слева город-сад, а справа —
такую типичную индустриальную застройку.

Нам так и не удалось это сделать.

По сути, можно признаться,
что идеального поселения не существует.

Мы также пытались создать
в этом идеальном поселении некий

идеальный микрорайон,
и многие из вас в нём живут.

Оказалось, что наш комфорт, наше счастье,
конечно, не определяют вот эти 500 метров

от подъезда до школы
и совершенно ничего не гарантируют.

Мы вынуждены сегодня отказаться
от огромных проектов.

По сути, мы не можем построить ничего
масштабного потому, что, как я говорила,

пространство этого города сложилось.

Зато мы признали право существования
временных, скажем так, объектов,

которые могут прийти и уйти,
не оставив никакого следа.

Мы, по сути, вынуждены были признать,
что временная архитектура имеет такое же

право на существование в городе,
как и монументальная.

Более того, именно временная архитектура
позволяет серьёзно изменить то отношение,

которое уже сложилось к городу,
и тем самым перепрограммировать его.

Но самым главным источником вдохновения
работы сегодня для архитектора

становятся вот эти синие точки.

Синие точки — это мы с вами,
и цифровые технологии позволяют собирать

бесконечное количество данных,

которые описывают
поведение человека в пространстве.

То есть, по сути, мы переходим к тому,
что самым главным и самым сильным

источником работы для нас
становится человек.

Это значит, что мы почти не опираемся
на своё субъективное мнение,

а стараемся его максимально, скажем так,
основывать на вот этой информации,

которую мы получаем извне.

Грустная новость для архитектора,
и, в общем-то, для всех нас, —

что этот мир построен, и кажется,
что он, в общем-то, уже не изменится.

Однако, если посмотреть, то вот этот
построенный, сложившийся мир

даёт нам гораздо больше возможностей.

И в этих возможностях впервые
учитывается тот факт, что этот мир

на самом деле не идеален, что его можно
допридумывать, что у нас есть шанс

сделать его лучше, хотя стремление
к идеалу почти невозможно.

И жизнь современного человека,
которому вот так трудно в этой ситуации,

очень похожа на работу
современного архитектора.

Много вещей, которые существуют,
существуют как данность.

Например, такая последовательность
почти неоспоримая:

школа, институт, работа, семья.

Мы видим, как эти вещи меняются.

Когда мы видим, что они меняются,
мы, конечно, теряем почву под ногами.

Мы не знаем, что нам делать.

И я уверена, что человек будущего так же,

как и архитектор, будет, собственно,
создавать проект собственной жизни,

выбирая для себя, каким путём пойдёт,
какая будет его собственная стратегия,

каким сделать этот мир,
что усовершенствовать,

что взять с собой, а что перепридумывать.

Будущий человек — это человек-архитектор,

который каждый будет создавать
проект своей жизни.

(Аплодисменты)