Истории, стоящие за легендарными обложками журнала The New Yorker

Встречайте Франсуазу Мули, художественного редактора журнала The New Yorker. Уже 24 года она помогает решить, что появится на легендарной обложке журнала, от чёрного на чёрном изображения Башен-близнецов, появившегося на неделе после 11 сентября до недавнего, нарисованного под влиянием России, оммажа на талисман журнала, денди Юстаса Тилли. С помощью этого визуального взгляда в прошлое Мули рассматривает, как простой рисунок может прорваться через массу изображений, которую мы видим каждый день, и изящно передать ощущение (и остроту) определённого момента во времени.

Итак, 24 года назад

меня пригласили в The New Yorker

в качестве художественного редактора,

чтобы привнести свежую кровь в то,

что к тому моменту стало в каком-то смысле
уже степенным изданием,

и пригласить новых художников,

и попытаться спустить журнал
с его башни из слоновой кости,

чтобы он стал идти в ногу со временем.

И мне это казалось как раз
правильным решением,

потому что меня всегда увлекало то,
как одно изображение может...

один простой рисунок...

может прорваться через ту массу
изображений, которые мы видим каждый день.

Как он может поймать момент,

как он может так ясно показать
социальную тенденцию или сложное событие,

как это не могла бы сделать и тысяча слов,

и свести событие к самой его сути,
и превратить его в карикатуру.

Поэтому я отправилась в библиотеку

и посмотрела на первую обложку,
созданную Ри Ирвином в 1925 году —

денди, смотрящий на бабочку
через свой монокль,

мы называем его Юстасом Тилли.

Я поняла, что, обретя известность

своими глубокими исследованиями
и длинными репортажами,

журнал в процессе потерял
часть своего юмора,

потому что сейчас Юстаса Тилли часто
рассматривают как высокомерного денди,

но на самом деле в 1925 году,

когда Ри Ирвин создавал
этот рисунок впервые,

он создавал его как часть
юмористического журнала,

чтобы позабавить молодёжь той эпохи,

состоявшую из девушек-эмансипе
«ревущих двадцатых».

И в библиотеке

я нашла рисунки, которые и вправду
улавливали дух времени

Великой депрессии.

Нам показали не просто то,
как люди одевались

или какими были их машины,

но и то, что заставляло их смеяться,

какими были их предубеждения.

И вы действительно можете почувствовать,

что это значит — жить в 30-ых годах.

Поэтому я обратилась
к современным художникам,

таким как Эдриан Томин.

Я часто обращаюсь к художникам,
рассказывающим истории, —

карикатуристам, авторам детских книг —

и даю им такие темы,

вы знаете, вроде тех: что значит
«ездить в метро»

или День святого Валентина,

и они присылают мне наброски.

И как только эти наброски одобрит редактор

Дэвид Ремник,

они получают зелёный свет.

И мне нравится то,

как эти рисунки на самом деле
не говорят вам, что вы должны думать.

Но они заставляют вас думать,

потому что на самом деле художник...

это почти как головоломка;

художник рисует точки,

а ты, читатель, должен закончить картинку.

Поэтому, чтобы понять этот рисунок слева,
созданный Анитой Кунц,

или рисунок справа,
созданный Томером Ханукой,

вам придётся сыграть
в игру «найди отличия».

И это то, что...

Меня это по-настоящему
захватывает — видеть,

как взаимодействие с читателем...

как эти изображения
действительно ухватывают...

играют со стереотипами.

Но когда вы понимаете рисунок,

он перекраивает стереотипы в вашей голове.

Но изображения не просто должны
что-то показывать людям,

иногда это может быть ощущением.

Прямо после 11 сентября

для меня настал тот момент,

как и для всех остальных,

когда я и вправду не знала, как справиться
с тем, через что нам приходится пройти,

и я чувствовала, что ни одно изображение
не может охватить этот момент,

и я хотела просто сделать чёрную обложку,

как будто её не было.

И я поговорила со своим мужем,
карикатуристом Артом Шпигельманом,

и я упомянула, что собираюсь
предложить этот вариант,

и он сказал: «О, если ты собираешься
сделать её чёрной,

тогда почему бы тебе не сделать
силуэты Башен-близнецов,

чёрные на чёрном?»

И я тут же села это зарисовать,

и как только я её увидела,

дрожь прошла по моей спине,

и я осознала,

что через этот отказ от того,
чтобы создать изображение,

мы нашли способ передать утрату,

и скорбь,

и пустоту.

И при этом я научилась одной мудрости,

что иногда некоторые изображения,
которые скажут больше всего,

сделают это самыми простыми способами.

И простое изображение
может сказать массу всего.

Вот это рисунок Боба Стейка,
который мы опубликовали

прямо после избрания на пост Барака Обамы,

мы поймали при этом исторический момент.

Но на самом деле
такое нельзя запланировать,

ведь, чтобы это сделать,

мы должны позволить художнику пропустить
через себя эмоции, которые мы все ощущаем,

когда такое происходит.

Возвращаясь к ноябрю 2016 года,

во время прошлогодних выборов

единственная обложка, которую
мы могли опубликовать, была такой:

она передавала атмосферу той недели,
когда шло голосование.

(Смех)

Мы знали, такие чувства будут,
[«О, Боже, пожалуйста, только не это»]

(Смех)

когда объявят результаты голосования.

И когда мы узнали результаты,

мы действительно не знали, что сказать,

и вот этот рисунок,
тоже присланный Бобом Стейком,

он и вправду попал в точку.

Повторюсь:

мы действительно не могли понять,
что будет дальше,

но тогда ощущалось, что мы не знаем,
как двигаться вперёд,

но мы стали двигаться вперёд,

и это тот рисунок, который мы опубликовали
после избрания Дональда Трампа

и во время Марша женщин

по всей территории США.

За эти 24 года

я увидела более 1 000 рисунков,
воплощённых в жизнь неделя за неделей,

и меня часто спрашивают,
какой из них мой любимый,

но я не могу выбрать единственный,

потому что больше всего я горжусь тем,
как все они отличаются

один от другого.

И это всё благодаря таланту и непохожести

каждого из художников,
которые сотрудничают с нами.

И теперь,

теперь мы все поглощены Россией,

поэтому...

(Смех)

вот оммаж Барри Блитта на эту тему,

Юстас стал Юстасом Владимировичем Тилли.

И эта бабочка — это никто иной,
как ошеломлённый Дональд Трамп,

машущий крыльями,

пытающийся выяснить,
как управлять эффектом бабочки,

и знаменитый логотип, созданный
в 1925 году Ри Ирвином,

теперь написан кириллицей.

Итак, что меня действительно
радует во всём этом —

это то, как...

Знаете, свободная пресса крайне важна
для нашей демократии.

И мы видим, как, превратив
великое в смешное,

художник способен уловить
суть происходящего так,

как только художник,

вооружённый лишь тушью и акварелью,

может её уловить и вступить
в культурный диалог.

И это ставит таких художников прямо
в самый центр той культуры,

и, я думаю, именно там им и нужно быть.

Потому что самое главное, что нам нужно
сейчас, — это хорошая карикатура.

Спасибо.

(Аплодисменты)