Существует миф об изучении языков,

который гласит, что дети

исключительно легко учат языки

и что с возрастом мы теряем
такую способность.

У нас есть все причины в это верить.

Многие из нас проходили через следующее.

Мы начинали учить язык
в старших классах или в университете,

прилежно учили его три, четыре, пять лет.

А тут во время путешествия во Францию

мы встречаемся с пятилетним
французским ребёнком —

и она разговаривает на французском
гораздо лучше нас.

(Смех)

Это нечестно.

Всё-таки мы старались изо всех сил,

а она даже и дня не проработала
за всю жизнь —

и вот она стоит и поправляет
нашу грамматику.

И вы правы.

Это нечестно.

Это нечестно, потому что вы
сравниваете себя с ребёнком,

у которого было 15 000 часов французского,

а у вас всего 100

или 200, а может, 50.

Зависит от того, сколько времени на уроках
говорилось именно на французком,

а не на английском 
при обсуждении французского.

Если мы сравним по-честному,

то есть, если мы отправим 
пятилетнего ребёнка в Испанию

и оставим его там на 500 часов,

а взрослый уедет работать в Испанию —
тоже 500 часов испанского,

вы заметите, что взрослый
будет всегда иметь преимущество.

Мы лучше в изучении языков, чем дети.

Мы умнее их.

Мы знаем, как надо учиться.

Это один из плюсов взрослой жизни.

Конечно, я не говорю,
что у детей нет преимуществ, —

они есть, и их всего три.

В возрасте от 6 до 12 месяцев,
в таком маленьком промежутке

дети могут различать звуки на новом языке 
так, как мы уже не можем.

Значительное преимущество.

Второе преимущество: дети не боятся.

Они присоединятся к любому разговору,
знают они слова или нет,

в то время как мы сдерживаемся
из-за неуверенности.

Огромное преимущество.

Но ничто из этого не перевешивает
нашу превосходящую способность учиться.

Третье преимущество 
быть ребёнком — это время.

У нас нет 15 000 часов
для изучения французского.

И чтобы достичь успеха,

нам нужно что-то получше,
чем то, что используют дети.

Чтобы представить себе,
как это может выглядеть,

я хочу поговорить о собственном опыте.

Я начал изучать языки с иврита

в детском саду и начальной школе.

Я учил его семь лет,

и после семи лет обучения

я мог читать на иврите...

буквы алфавита.

(Смех)

Я начал заново.

Мне повезло в средних и старших классах.

В моей школе преподавали русский язык

очень хорошие учителя,

и я учил русский на протяжении 
пяти с половиной лет.

Я усердно учился, я хорошо сдавал тесты,

я всегда делал домашнее задание,
и по прошествии пяти с половиной лет

я мог читать буквы русского алфавита.

Я запомнил, может быть, 40 слов
и пришёл к выводу,

что изучение языков не для меня.

Потом я принял необдуманное решение.

Я всегда был одержим наукой.

Я любил науку и инженерию.

Я хотел быть инженером-ядерщиком
в области физики плазмы

и строить термоядерные реакторы.

Это было моим увлечением в детстве.

Но у меня было и другое хобби — пение.

Я пел в мюзиклах и опере.

Когда я подавал на инженерный факультет
в высшем учебном заведении,

я выбрал тот, где была музыкальная
консерватория, и подумал:

«А не будет ли странно учиться опере 
и машиностроению одновременно?

Не слишком ли это?»

Я так и сделал.

Однако для этого я должен был посещать
курсы иностранных языков.

Для оперы мне нужен был немецкий,
французский, итальянский.

Мой друг француз как-то подошёл
ко мне и посоветовал:

«Эй, знаешь, ты можешь пройти
два семестра обучения за одно лето

в одной школе в Вермонте».

Я подумал: «Хорошая идея».

Я сразу же подал заявку.

Данная программа была такова:

ты подписываешь контракт в первый же день.

Если я скажу хоть одно слово 
не на немецком,

если я напишу, прочитаю что-либо,

если я прослушаю голосовое сообщение
не на немецком,

меня сразу же отчислят без возврата денег.

Я подумал: «Будет весело».

(Смех)

Я поехал, подписал контракт

и осознал, что на самом деле
я не знаю немецкого,

и вообще перестал разговаривать.

(Смех)

Кто-то подошёл ко мне и сказал:

«Hallo, ich heiße Joshua. Wie heißt du?»

Я ответил: «Э?»

(Смех)

Он сказал: «Hallo, ich heiße Joshua.

Wie heißt du?»

Я ответил: «Ich heiße Gabriel.»

И таким образом я выучил немецкий.

Спустя семь недель я мог уверенно
поддерживать разговор на немецком

и стал просто одержим чувством
думать совершенно по-другому.

Следующим летом я вернулся 
для усовершенствования немецкого.

В 2007 году я переехал в Вену в Австрии,

чтобы получить диплом 
в области оперы и в пения.

В 2008 году я поехал учить итальянский
в Перуджу в Италии.

А в 2010 году я сжульничал 
на тесте по французскому.

И тут-то всё и началось.

Понимаете, я хотел поехать обратно
в ту же школу в Вермонте,

потому что при напряжённом,
мазохистском подходе

в какой то степени там было весело.

У них был уровень 1 для людей,
незнакомых с французским, —

уровень для меня,

но у них также был уровень 1,5,
немного ускоренный.

И я подумал, это мой третий язык.

Итальянский схож с французским.

Возможно, я смогу быть на уровне 1,5.

Они прислали мне
распределительный онлайн-тест,

и я списал сколько мог.

Я пришёл к выводу, что, не зная
французского, я могу списать по максимуму

и попасть на уровень 1,5.

Я использовал раздел «французская
грамматика» на сайте About.com

для вопросов с вариантами ответов.

Я написал эссе в Google-переводчике
и отправил им.

(Смех)

Я закончил тест

и больше не думал об этом.

После трёх месяцев я получил письмо,

и в нём было следующее: «Поздравляем!

Вы успешно сдали распределительный тест!

Мы зачисляем вас на средний уровень».

(Смех)

«У вас есть три месяца.

Через три месяца вы будете жить
в комнате с носителем французского.

Мы проведём 15-минутное интервью,

чтобы убедиться, что вы не сделали 
какой-нибудь глупости,

вроде жульничания в тесте».

(Смех)

Я запаниковал.

А когда я паникую, я захожу в интернет,

потому что, несомненно, у кого-то
там есть ответы на все вопросы,

и, как оказалось, там была
пара хороших советов.

Я нашёл так называемую систему
заполнения пробелов.

Это карточки,

используемые в школе,
наподобие «chat — кот».

Это их электронный вариант,

но они проверяют вас 
в самый оптимальный момент,

прямо перед тем, как вы что-то забудете,

так что они чрезвычайно эффективны.

Люди используют приложения
с техникой интервальных повторений

для переводов.

Я знал из моего опыта с ивритом и русским,

что мне это не подойдёт,

поэтому я сделал нечто другое.

Чтобы это объяснить, 
давайте поговорим о двух словах.

Первое мы учим в классе.

Мы учили венгерский.

Наша учительница подошла к доске

и написала fényképezőgép,
что по-венгерски значит «камера».

Потом она написала
ещё 39 других слов на доске

и сказала: «Выучите эти слова за неделю.

А в конце недели у вас будет тест».

Второе слово мы выучили совсем по-другому.

Вы в путешествии со своим лучшим другом.

Вы в Скандинавии.

Вы зашли в старый бар.

В нём шесть седых завсегдатаев.

Вы садитесь за стойку бара,

бармен определённо викинг.

У него огромная рыжая борода

и улыбка, от которой вам дискомфортно.

Он ставит три рюмки и бутылку,

на которой написано: М-О-К-Т-О-Р,

в то время как бармен говорит: «Моктор».

Он начинает что-то наливать в рюмки.

Это какая-то зелёная жидкость,

но не приятного изумрудного цвета,

а более коричневато-желтоватая
вязкая зелёная жидкость.

Он оставляет бутылку 
и вытаскивает белую банку.

Из этой банки он вытаскивает что-то
и кладёт в каждую рюмку.

По запаху ясно, что это тухлая рыба.

При этом он повторяет: «Моктор».

Тут уже посетители оборачиваются,
смотрят на тебя и смеются.

Бармен достаёт спичку,

поджигает все три рюмки

и повторяет: «Моктор».

Все завсегдатаи начинают скандировать:
«Моктор! Моктор! Моктор!»

И ваш глупый друг

поднимает рюмку и выкрикивает «Моктор!»,

задувает огонь и выпивает её.

Следом за ним бармен задувает огонь,
выкрикивает «Моктор!»

и выпивает рюмку.

Теперь все смотрят на тебя,

скандируя: «Моктор! Моктор!»

Вы подносите рюмку — «Моктор!»,

задуваете огонь — «Моктор!»,

вы выкрикиваете «Моктор!» 
и выпиваете рюмку.

Хуже этого вам никогда 
не доводилось ничего пробовать.

Теперь вы навсегда запомните
слово «моктор».

(Смех)

При этом вы уже забыли,
как по-венгерски будет «камера».

(Смех)

Почему?

Память поразительна.

Воспоминания не расположены 
в определённом месте вашего мозга —

на самом деле они хранятся 
в связях между областями мозга.

Когда вы увидели эту рюмку

и бутылку с надписью «М-О-К-Т-О-Р»,

а бармен произнёс «моктор»,

звук и написание

связались и запечатлелись в памяти.

Эти связи связались с другими звуками:

со звуком моктора, наливаемого в рюмки,

звуком, когда все в комнате
скандировали: «Моктор! Моктор!»

Все эти звуки и написание слова

взаимосвязаны и связаны с образами.

Они связаны с образом зелёной бутылки.

Они связаны с рюмками.

Они связаны с той тухлой рыбой.

Они связаны с лицом бармена,

с лицом викинга, которое теперь
является частью этого слова.

А они, в свою очередь, связываются
с сенсорными ощущениями,

такими как тот ужасный вкус во рту, 
запах гнилой рыбы, вызывающей жжение,

жар огня.

Это, в свою очередь, 
связывается с эмоциями:

отвращением,

злостью на вашего друга, возбуждением.

Они связывается с вашим путешествием.

Они связывается с алкоголем,
со Скандинавией,

дружбой, приключением.

Все эти вещи теперь 
являются частью этого слова,

и всё это вместе взятое 
помогает вам запомнить слово,

в то время как вы уже и не помните,

как звучит по-венгерски слово «камера».

У вас нет ассоциаций с айфоном
и зеркальной камерой,

звуком затвора,

ощущениями, возникающими 
при просмотре старых фотографий.

Нет, эти ассоциации существуют,

они связаны с другим словом,
со словом «камера».

Но у слова fényképezőgép
пока нет ни одного.

Поэтому вы и не можете его запомнить.

Что вы можете сделать?

Давайте вернёмся к моему французскому.

У меня была следующая ситуация.

Я получал две степени магистра,
одну в пении, одну в опере,

у меня были занятия шесть дней в неделю.

Моим единственным свободным
временем был час на метро,

воскресенья и австрийские 
национальные праздники,

которых, к счастью, довольно много,

и в это время я делал только одно:

учил и пересматривал карточки

в одной из программ, использующих
технику интервальных повторений.

Но вместо того, чтобы использовать
перевод на карточках,

я начал с картинок.

Если я хотел выучить, 
как по-французски собака, chien,

я искал картинки по теме chien

и видел, что французские блогеры выбрали
не тех собак, которых я ожидал.

Их собаки были меньше и милее,
и они были какими-то более французскими.

(Смех)

Я использовал этих собак,
чтобы выучить chien,

и заучивал слова,

используя фото французских блогеров.

По мере расширения словарного запаса
я постепенно перешёл к предложениям.

Таким способом я начал учить 
абстрактные слова и грамматику,

заполняя пробелы.

Если я хотел выучить,

к примеру, слово «шёл» — 
«идти» в прошедшем времени,

я придумывал историю.

«Вчера я [пробел] в школу»,
с изображением школы.

Таким методом я выучил 
абстрактную грамматику.

Спустя три месяца у меня было интервью.

Я оказался в комнате с француженкой,

которая начала разговор с «Bonjour».

Первое, что пришло мне в голову, было

«Bonjour».

Она начала разговаривать на французском,

и я осознал, что я её понимаю.

Более того, я знал, что отвечать.

Я не говорил бегло,

я разговаривал по-французски 
впервые в жизни,

и я разговаривал по-французски,
я думал по-французски,

и у нас был 15-минутный разговор.

В конце этого разговора
преподавательница сказала мне:

«Знаешь, что-то не так 
с твоим распределительным тестом.

Здесь сказано, что ты должен
быть в группе среднего уровня,

но мы зачислим тебя на продвинутый».

За следующие семь недель

я прочитал 10 книг,
написал эссе в 70 страниц

и в конце того лета мог
свободно разговаривать по-французски.

Я осознал, что нашёл что-то важное.

Я начал писать об этом,

создавать для этого
компьютерные инструментальные средства

и дорабатывать их.

В 2012 году я выучил русский,

наконец-то.

С 2013 по 2015-й я учил венгерский.

В 2015-м я начал учить японский,
потом перестал и перешёл на испанский,

снова стал учить японский, 
так как его можно учить бесконечно.

Каждый раз я учился многому новому.

Я научился тому, как менять систему
для ускорения процесса,

но в целом методика оставалась такой же.

Если вы хотите быстро выучить язык,

вы должны оживить его.

Каждое слово должно быть связано
со звуком и образами,

и запахом, и вкусом, и эмоциями.

Грамматические правила не могут быть
абстрактным грамматическим кодом,

они должны помогать вам 
рассказывать вашу историю.

Если вы это сделаете,

вы заметите, что запоминаете
слова намного лучше,

и грамматика усвоится намного лучше.

Вы поймёте,

что вам не нужен какой-то языковой ген,

какая-то божественная способность.

У любого человека

есть время и способности выучить язык.

Спасибо.

(Аплодисменты)