16 октября 1993 года.

На часах 1:17 ночи.

В доме моих родителей зазвонил телефон.

Я ответил почти мгновенно.

Я уже знал, кто это мог звонить.

Голос на другом конце провода
говорил в течение примерно 10 секунд.

Мой ответ был ещё короче.

«Не реанимируйте».

Мне было 18 лет, когда я потерял отца.

Спустя несколько лет

я читал книгу Эрнеста Беккера

«Отрицание смерти».

За неё он получил
пулитцеровскую премию в 1972 году.

Я перескажу всю книгу
в нескольких предложениях.

Человек — единственный разумный вид,

который на самом раннем этапе своей жизни

знает, что прекратит своё существование.

И он делает всё возможное,
чтобы бежать, защищаться и прятаться

от этой неизбежной истины.

Теперь вы знаете, как я стал футурологом.

Это был мой побег.

Итак, я «перспектировал»,
я придумал этот термин

(Смех)

три секунды назад.

Я «перспектирую» уже около 20 лет.

Когда я начал этим заниматься,
мы садились с людьми,

и я говорил: «Эй, давайте обсудим
ближайшие 10–20 лет».

И они отвечали: «Отлично».

Но я видел, как этот временной горизонт

становился всё ближе, ближе

и ближе.

Настолько, что два месяца назад
я встретился с генеральным директором,

и мы снова вернулись к прошлой беседе.

Он говорит: «Мне нравится, что ты делаешь.
Давай распланируем ближайшие полгода».

(Смех)

Мы сталкиваемся со множеством проблем.

Это проблемы общечеловеческого масштаба.

Но дело в том,

что мы не можем их решить,

пользуясь для этого

существующими на данный момент
моделями мышления.

Было проделано
много отличной технической работы,

но есть проблема, которую надо решить
в первую очередь, с самого начала,

если мы действительно
хотим сдвинуться с мёртвой точки.

Эта проблема — краткосрочность.

Верно? Нет маршей протеста.
Нет ограничений.

Нет петиций, которые можно подписать
против краткосрочности.

Я пытался создать одну,
но никто её не подписал.

Было неловко.

Но это позволяет нам
не делать слишком много.

Кстати, это касается политики,

дóма и основных вопросов.

Краткосрочность по многим причинам

проникает в каждый уголок,
в каждую трещинку нашей жизни.

По факту мы не говорим о ней,

но она позволяет нам
не делать слишком много.

Я просто хочу,
чтобы вы на секунду задумались

над какой-то задачей,
стоя́щей перед вами сейчас.

Это может быть что-то личное
или по работе,

или же вопрос мирового масштаба,

и представьте насколько далеко вперёд
вы склонны думать

о решениях этой задачи.

Поскольку краткосрочность
удерживает директора

от покупки очень дорогого
аварийно-спасательного оборудования,

итоговая смета сильно пострадает.

Так случился взрыв платформы
Deepwater Horizon.

Краткосрочность удерживает учителей

от того, чтобы уделять больше времени
каждому из своих студентов.

Сейчас в США

ученик средней школы
отвлекается каждые 26 секунд.

Краткосрочность мешает Конгрессу...

Извините, если среди присутствующих
есть кто-то из Конгресса,

(Смех)

или не очень извините...

(Смех)

вкладывать деньги
в реальную инфраструктуру.

Как следствие, несколько лет назад

рухнул мост I-35W через реку Миссисиппи,

13 человек погибли.

Но так было не всегда.
Мы построили Панамский канал.

Мы практически искоренили полиомиелит
в глобальном масштабе.

Мы построили трансконтинентальную
железную дорогу, выполнили план Маршалла.

Масштабные задачи были связанны
не только с инфраструктурой.

Женское избирательное право.

Но в наше недальновидное время,

где, кажется, всё происходит
прямо здесь и сейчас,

и мы не загадываем дальше
следующего сообщения в Твиттере,

мы действуем слишком реакционно.

Итак, что же мы делаем?

Мы преследуем людей, которые бегут
из своей страны, раздираемой войной.

Мы сажаем за решётку пожизненно
наркоманов, нарушителей закона.

Мы строим дешёвое жильё,
даже не думая о том,

как люди будут добираться
от дома до работы.

Это шальные деньги.

Реальность такова,
что для большинства этих проблем

существуют технические решения,

множество решений.

Я называю эти решения
стратегией «мешка с песком».

Вы знаете, что надвигается буря,

дамба повреждена,
никто не вкладывал в неё деньги,

и вы обкладываете свой дом
мешками с песком.

И что вы думаете? Это работает.

Буря проходит, уровень воды снижается,

вы избавляетесь от мешков

и делаете так каждый раз,
когда приходит буря.

Но здесь есть подвох.

Стратегия «мешка с песком»

может вас переизбрать.

Эта стратегия

может помочь вам с квартальными отчётами.

Но если мы хотим продвинуться дальше,

в другое будущее,
не то, которое видим сейчас,

потому что я не думаю,
что мы уже его достигли.

2016 год — это не пик цивилизации.

(Смех)

Мы можем сделать больше.

Для проблемы краткосрочности

действительно существует
множество технических решений.

Я мог бы потратить следующие
четыре часа, проходя по списку,

в котором есть
и налоговая политика, и страхование,

множество вещей, которые можно применить
в борьбе с краткосрочностью.

Но я считаю, что если мы не изменим
наши модели мышления, нашу карту мышления,

наш образ мысли о краткосрочном будущем,

этого не случится.

Я придумал одно упражнение
и назвал его «длинный путь»,

практическое упражнение.

«Длинный путь» —
не одноразовое упражнение.

Я уверен, что каждый из вас хоть раз

вооружался стикерами и маркерными досками

и строил —

не в обиду тем из вас,
для кого это работа, —

долгосрочный план,

а затем через две недели
все о нём забывали.

Или вообще через неделю.
В лучшем случае через три месяца.

Это упражнение,
и вам необязательно его делать.

Вам нужно пересмотреть
разные способы мышления

для каждой важной задачи,
над которой вы работаете.

Я хочу пробежаться
по этим трём способам мышления.

Первый;

произнесу его помедленнее,
чтобы всем было понятно:

мышление сквозь поколения.

Я люблю философов:

Платона, Сократа, Хабермаса, Хайдеггера.

Я вырос на них.

Но все они делали одну вещь,

которая не казалась важной,

пока я не начал ей серьёзно заниматься.

Все они брали

в качестве единицы измерения
для своего описания реальности,

того, что является благом,

срок жизни одного человека

от рождения до смерти.

Но в этом есть проблема,

и она давит на нас,

потому что единственный способ нам узнать,

сделали ли мы что-то хорошее —

действовать в период
между рождением и смертью.

Именно на это мы запрограммированы.

В книжном магазине есть много книг
о личностном развитии,

и там будет всё про вас.

И всё прекрасно,

если только стоящая перед вами
проблема не масштабна.

Используя мышление сквозь поколения,

некую мораль, проходящую через поколения,

вы способны думать об этих проблемах
более широко и глобально,

представлять свою роль в их решении.

Но нельзя ограничиваться
только Советом Безопасности ООН.

Это можете сделать вы лично.

Поэтому иногда, если повезёт,
мы с женой выбираемся в ресторан.

У нас трое детей, всем меньше семи лет.

Представляете,
какой это спокойный, тихий ужин.

(Смех)

Мы просто сидим,
и я хочу лишь есть и отдыхать,

а у моих детей совершенно другое
представление о том,

что мы будем делать за ужином.

Итак, моя первая идея —

стратегия «мешка с песком», верно?

Я лезу в карман за телефоном,

включаю им Frozen

или ещё какую-нибудь популярную игру.

А затем я беру паузу.

Здесь я должен примерить на себя
эту шляпу мышления сквозь поколения.

Я не делаю этого в ресторане,
потому что это было бы странно,

но я должен.

Как-то раз я её надел,
и так я понял, что это странно.

(Смех)

Вы должны подумать:
«Да, я могу это сделать».

Но чему это их научит?

Что если я принесу им чистой бумаги

или вовлеку их в разговор?

Это трудно. Непросто,
ведь я пропускаю это через себя.

Это сложнее

некоторых глобальных проблем,
над которой я работаю —

развлечение детей за ужином.

Но здесь и сейчас
между нами возникает связь,

которая также определяет —

и в этом суть морали этого мышления —

то, как они будут вести себя
со своими детьми,

и с внуками, и с правнуками.

Второе: мышление о разном будущем.

Когда мы думаем о будущем...

Не надо закрывать глаза,

все так говорят, но никто не делает.

Представьте, что закрыли глаза.

(Смех)

Подумайте на 10, 15 лет вперёд,

давайте представим, каким оно будет.

Вам необязательно рассказывать мне,
просто подумайте о нём.

И вы, возможно, увидите

доминирующую культурную призму,

которая сейчас преобладает
в наших мыслях о будущем:

технологии.

Когда мы думаем о каких-то проблемах,

мы всегда их пропускаем
сквозь призму технологий.

Такой техноцентрический,
техноутопический подход,

и в этом нет ничего плохого,

но это то, над чем мы должны
глубоко задуматься,

если хотим продвинуться
в решении этих важных задач,

потому что так было не всегда.

Древние люди по-другому
представляли будущее.

У церкви, конечно же, было своё мнение
по поводу возможного будущего,

и вы могли на самом деле купить себе
это самое будущее. Не так ли?

К счастью для человечества,

произошла научная революция.

С этого момента
у нас появились технологии,

но что произошло в итоге...

Кстати, я не критикую.

Мне нравятся технологии.

Дома все со мной разговаривают,

от детей до динамиков и вообще всего.

(Смех)

Но мы отказались от будущего,
которое пророчили первосвященники Рима,

в пользу «священников» Силиконовой долины.

И когда мы размышляем о том,
что будем делать с климатом,

или с бедностью, или бездомными людьми,

мы сразу думаем об этом
сквозь призму технологий.

Я не советую обращаться к этому парню.

Мне нравится Джоэл,
не поймите меня неправильно,

но я не говорю,
что нам надо к нему обращаться.

Я хочу сказать,
что мы должны переосмыслить

наш однобокий подход к будущему,

которое мы рассматриваем 
только сквозь доминирующую призму.

Потому что наши проблемы
настолько велики и масштабны,

что мы должны быть открыты всему.

Именно поэтому я делаю всё возможное,
чтобы не только говорить о будущем.

Я говорю о разных вариантах будущего.

И разговор продолжается.

Когда вы сидите и думаете,

как же нам перейти
к этому важному вопросу —

это может быть дома,

на работе,

на мировой арене —

думайте не только о технологиях
для решения этой проблемы,

потому что сейчас технологическая эволюция
нас беспокоит больше, чем моральная.

И пока мы это не исправим,

мы не сможем избавиться от краткосрочности

и прийти к такому будущему,
в котором хотим оказаться.

И последнее — целевое, телос-мышление.

Телос — термин древнегреческой философии,

который означает конечную цель.

Задаётся всего один вопрос:

для чего?

Когда вы последний раз
спрашивали себя: «Для чего?»

И когда вы спрашивали себя,
как далеко вы загадывали?

Потому что далеко
не значит достаточно далеко.

Три – пять лет ничего не решат.

Важны 30, 40, 50, 100 лет.

В эпосе Гомера «Одиссея»

у Одиссея был ответ на этот вопрос.

Это была Итака.

Он чётко видел то, к чему стремился —

вернуться к Пенелопе.

И я могу сказать вам,
основываясь на своей работе,

да и вы сами интуитивно догадываетесь:
мы потеряли свою Итаку.

Мы утратили нашу конечную цель,

поэтому продолжаем крутиться
как белки в колесе.

Да, мы пытаемся решить эти проблемы,

но что происходит после этого?

И пока вы не определите,
что же должно произойти после,

мы с вами никуда не продвинемся.

Томас Кун, автор известной
«смены парадигм»,

в малоизвестной части своей книги написал:

«Люди не поменяются,

пока у них не будет чёткого видения того,
что в итоге поменяется».

Лягушка не прыгнет с одной кувшинки
на другую, пока не увидит её.

И вы не можете сказать лягушке
одно лишь телос-утверждение.

Вы должны говорить конкретно.

Именно это сделал Мартин Лютер Кинг.

Он охватил целый ряд проблем,

но затем он дал людям
чёткое понимание того,

что ждёт их в будущем
в своей речи «У меня есть мечта».

В бизнесе — хотя речь не только о нём —

устойчивые компании, 
которые вырываются из краткосрочности, —

это семейные предприятия,
что не удивительно.

Они существуют поколениями. 
У них есть цель.

Они думают о вариантах будущего.

Это реклама Patek Philippe.
Этой компании 175 лет.

Удивительно то, что в своём бренде
они буквально воплощают

это ощущение длительности времени,
поскольку...

Кстати, у вас никогда не было таких часов,

а у меня уж точно никогда не будет,

(Смех)

если только кто-нибудь не захочет
бросить на сцену 25 000 долларов.

Поскольку вы их прибережёте
для следующего поколения.

Важно, чтобы мы помнили,

что не нужно представлять будущее,
как существительное.

Это глагол.

Оно требует действия.

Оно требует, чтобы мы дали толчок.

Оно не проходит мимо нас незамеченным.

Мы должны иметь над ним полный контроль.

Но в обществе краткосрочности
мы в итоге ощущаем,

что не можем этого сделать.

Мы чувствуем себя в ловушке.

Но мы можем выбраться из неё.

Сейчас я уже спокойнее воспринимаю

тот факт, что в какой-то момент

в неизбежном будущем

я умру.

Но благодаря этим новым
способам мышления и действия,

как во внешнем мире,
так и дома, в кругу семьи,

и тому, чтó я оставлю своим детям,
я спокойнее воспринимаю этот факт.

Многим это даётся нелегко,

но я советую вам

переосмыслить это.

Примени́те это мышление,

и вы сможете представить себя
в очень далёком будущем,

а это, конечно, весьма неприятно.

И всё это начинается с простого вопроса:

каков ваш длинный путь?

И когда вы спросите себя,

сейчас или вечером,
или когда будете за рулём,

или на совещании:

представьте как можно более
далёкое будущее.

Например, что ждёт меня
в ближайшие три или пять лет?

Попытайтесь представить свою жизнь
в настолько далёком будущем,

насколько это возможно.

Потому что это заставит вас
делать нечто большее,

чем то, что вы считали возможным.

Да, у нас имеются огромные проблемы.

Но с таким мышлением,

я думаю, мы сможем изменить ситуацию.

Вы сможете сделать мир лучше,

я верю в вас, ребята.

Спасибо.

(Аплодисменты)