В древнем Киото жил
благочестивый синтоистский мудрец.
Жил он скромно, но зачастую
шум города отвлекал его от молитв.
Ему казалось, что окружающие
оскверняют его душу,
и он жаждал совершить обряд хараи —
очищающий ритуал для тела и души.
Он решил отправиться
в святой храм Хиэ-дзиндзя.
Изнуряющий путь к нему лежал в гору
и занимал целый день.
Но он радовался уединению,
которое сулило это путешествие,
и по возвращении ощущал абсолютный покой.
Мудрец хотел продлить это чувство
просветления как можно дольше
и решил совершить
паломничество ещё 99 раз.
Он всегда проходил этот путь один,
ни на что не отвлекаясь,
стремясь к умиротворению
и чётко двигаясь к своей цели.
Мудрец был верен своему слову
и день за днём, неделю за неделей,
шёл он под проливным дождём
и палящим солнцем.
Со временем ему стал открываться
невидимый мир духов,
которые живут рядом с нами.
Он начал замечать присутствие богов ками
в щебне у себя под ногами,
в прохладном бризе
и пасущихся на полях животных.
Но он по-прежнему не говорил
ни с духами, ни со смертными.
Он был твёрд в своём решении
избегать контакта с теми,
кто сошёл с пути истинного
и осквернил себя кегаре.
Это понятие нечистоты было связано
с больными и умершими,
а также теми, кто осквернял землю
или совершал тяжкие преступления.
Из всех угроз на пути мудреца
к духовной чистоте
кегаре была самой серьёзной.
Посетив храм в 80-й раз,
он в очередной раз отправился домой.
Когда спустились сумерки, он услышал
в ночи приглушённые рыдания.
Мудрец попытался проигнорировать
стоны и продолжить свой путь,
но в плаче слышалось такое отчаяние,
что он не выдержал.
Нахмурившись, он свернул с тропы
и пошёл в сторону, откуда доносился плач.
Вскоре он увидел крошечную хижину,
а рядом с ней — рыдающую женщину.
Преисполнившись состраданием,
мудрец спросил её, о чём она горюет.
Женщина ответила, что её мать
только что умерла,
но некому помочь похоронить её.
При этих словах сердце мудреца сжалось:
прикосновение к телу усопшей
осквернит его душу,
истощит его жизненные силы
и лишит его покровительства ками.
Но от плача женщины
его переполняло сочувствие.
Они вместе похоронили мать
и помогли усопшей перейти в мир мёртвых.
Погребальный обряд был завершён,
но груз смерти не давал мудрецу покоя.
Как он мог так опрометчиво
отказаться от своего самого главного
правила и осквернить священный путь?
Промучившись всю ночь,
он решил вернуться к святилищу,
чтобы пройти обряд очищения.
На удивление, обычно пустующий
храм в этот раз был полон народа,
толпившегося вокруг духовидицы,
которая напрямую говорила с ками.
Мудрец спрятался,
не решаясь приблизиться из страха,
что кто-нибудь заметит
его запятнанную душу.
Но всевидящая жрица вызвала его из толпы.
Готовый быть отвергнутым,
мудрец приблизился к святой женщине.
Но она лишь улыбнулась.
Она взяла его за нечистую руку
и прошептала благословение,
слышное только ему, —
благодарность за добрый поступок.
В этот момент мудрецу открылась
важная духовная тайна —
осквернение тела и развращение души
сильно отличаются друг от друга.
Осознав это, он снова отправился в путь.
Но теперь он останавливался
и помогал всякому встречному.
Духовная красота теперь
открывалась ему повсюду,
даже в городе,
которого он раньше избегал.
Некоторые предостерегали его
от опасности кегаре,
но он не говорил им, почему он
чувствовал себя так спокойно
среди больных и беспомощных.
Ибо он знал, что по-настоящему
постичь хараи
можно лишь проделав собственный путь.