Сегодня я хочу поговорить с вами об очень сильном маленьком слове. Люди пойдут почти на всё, лишь бы никогда не услышать его в свой адрес. Многодолларовая промышленность процветает благодаря страху перед ним, а те, кого точно можно описать этим словом, вынуждены брести сквозь безжалостную бурю, окружающую его. Не знаю, заметили ли вы, но я толстая. Не «толстая», написанное строчными буквами или невнятно произнесённое за спиной, не «пухлощёкая» и не «пышечка». Обо мне не скажешь даже более утончённое «с роскошными формами». Давайте не приукрашивать факты. Я Толстая с большой буквы. Я слон в посудной лавке. Когда я вышла на сцену, некоторые из вас могли подумать: «О, это будет уморительно, все ведь знают, какие толстые люди забавные». (Смех) Или вы могли думать: «Откуда в ней столько уверенности?» Ведь уверенная в себе толстая женщина — это почти невообразимо. А те, кто интересуются модой, возможно, подумали, что я просто потрясающе выгляжу в этом платье от Бет Дитто. (Аплодисменты) Спасибо большое. В то время как другие могли подумать: «Хмм, в чёрном она бы казалась стройнее». (Смех) Вы можете гадать, осознанно или нет, больна ли я диабетом, встречаюсь ли с кем-нибудь, ем ли углеводы после семи вечера. (Смех) Может, вы заволновались о том, что сами ели вчера углеводы после семи и что вам надо бы обновить свой абонемент в спортзал. Эти суждения коварны. Они могут быть направлены на отдельные лица, на группы, а ещё они могут быть направлены на вас самих. Такой образ мыслей известен как фэтфобия. Как любая форма систематического угнетения, фэтфобия глубоко укоренилась в таких сложных системах, как капитализм, патриархат и расизм. Поэтому её так сложно замечать, не говоря уже о том, чтобы с ней бороться. Мы живём в обществе, в котором быть толстым — то же, что быть плохим человеком: ленивым, жадным, больным, безответственным и подозреваемым в аморальности. Мы склонны видеть в худобе всё, что считаем хорошим: надёжность, успешность, способность контролировать свои аппетит, тело и жизнь. Эта идея снова и снова повторяется в СМИ, в области общественного здравоохранения, в кабинетах врачей, в повседневных разговорах и в нашем собственном отношении. Мы можем даже обвинять в дискриминации толстых людей их самих, ведь, в конце концов, если им не нравится это, пусть просто похудеют. Это легко! Предвзятость к полным людям стала так распространена, так глубоко проникла в то, как мы оцениваем себя и других, что мы редко интересуемся, почему мы так презираем людей за их размеры и откуда в нас взялось это презрение. Но мы должны задаться этим вопросом, потому что огромная ценность, которую мы придаём внешнему виду, влияет на каждого. Хотим ли мы на самом деле жить в обществе, где людям отказывают в элементарной человечности, если они не подходят под какие-то произвольные формы приемлемого? Когда мне было шесть лет, моя сестра учила балету несколько маленьких девочек у нас в гараже. Я была сантиметров на тридцать выше и настолько же толще, чем они. Пришло время первого нашего выступления. Я была так рада, что надену хорошенькое розовое трико! Я собиралась блистать. Другие девочки легко скользнули в свои наряды из лайкры и тюля, но ни одного трико моего размера не было. Решив не пропускать выступление из-за этого, я обратилась к маме и, достаточно громко, чтобы все слышали, сказала: «Мам, мне нужно не трико, мне нужно четыреко». (Смех) Спасибо, мама. (Аплодисменты) Хотя тогда я не понимала этого, то, как я настаивала на своём, прося чудесное четыреко, было первым шагом к активной борьбе с фэтфобией. Я не утверждаю сейчас, что любовь к телу была чем-то вроде лёгкой пробежки по сверкающему пути принятия себя, начавшейся тем днём на занятиях. Отнюдь нет. Вскоре я узнала, что выходить за рамки того, что большинство считает нормальным, может быть мучительно и одиноко. Я потратила последние 20 лет на обнаружение и исправление этих идей, ощущая себя словно на американских горках. Меня открыто высмеивали, оскорбляли из проезжающих мимо машин, говорили, что я просто брежу. Но были и улыбки от незнакомцев, понимающих, каково это, идти по улице бодрым шагом и с высоко поднятой головой. (Одобрение) Спасибо. Я прошла через всё это вместе с той сильной шестилетней малышкой, и с её помощью я стою́ сегодня перед вами как толстый человек, не желающий оправдываться, как человек, который просто отказывается присоединяться к мнению большинства о том, что мне следует делать с моим телом. (Аплодисменты) Я не одинока в этом. Я часть международного сообщества людей, которые выбирают не принимать безучастно тот факт, что наши тела есть и, наверно, всегда будут большими, а активно преуспевать с такими телами, какие они сейчас. Людей, уважающих свою силу и работающих с учётом, а не против наших предполагаемых ограничений, людей, которые считают здоровьем нечто большее, чем цифры на устаревших таблицах индекса массы тела. Вместо этого мы считаем психическое здоровье, самооценку и самоощущение жизненно важными аспектами нашего общего благополучия. Людей, отказывающихся верить, что эти толстые тела действительно в чём-то нас ограничивают. Есть докторá, академики и блоггеры, написавшие бесчисленное количество слов о многих гранях этой сложной темы. Есть полные модницы, требующие прав на свои тела и свою красоту, нося бикини и короткие топы, выставляя напоказ полноту, которую нас учат скрывать. Есть толстые спортсмены, которые бегают марафоны, преподают йогу и занимаются кикбоксингом, показав средний палец существующему положению вещей. Эти люди научили меня тому, что радикальная политика тела — это противоядие для нашего позорящего людей за их тела общества. Чтобы внести ясность: я не хочу сказать, что люди не должны менять свои тела, если они этого хотят. Самосовершенствование, возможно, один из лучших способов проявить любовь к себе миллионами разных путей, от создания новой прически, до контурирования тела, гормонотерапии, операций и, да, даже похудения. Всё просто: это твоё тело, так что тебе решать, что с ним лучше сделать. Я участвую в этом движении, делая всё, что не положено делать толстякам — а это много чего, — и приглашая других людей присоединиться и превратить это в творчество. Основная идея проекта — восстановить право полных людей быть там, где их зачастую не принимают: от подиумов до клубных шоу, от публичных бассейнов до знаменитых танцевальных эстрад. «Cовместное закрытие пробелов» — это не только сильная художественная формулировка, но и основной подход к построению общества. Так было и с «Аквапорко!» — (Смех) командой толстых женщин по синхронному плаванию, которую я организовала в Сиднее с подругами. Впечатление от встречи с группой дерзких толстушек в цветастых шапочках для плавания, беспечно вскидывающих ноги в воздух, нельзя недооценивать. (Смех) За время своей работы я узнала, что не желающие оправдываться толстые люди могут ошеломить других людей. Когда режиссёр Кейт Чемпион известного театра танца Форс-Мажор попросила меня быть её художественным коллегой в произведении обо всех толстых танцорах, я буквально ухватилась за возможность. В прямом смысле. «Нечего терять» создано при сотрудничестве актёров, использовавших свой жизненный опыт, чтобы создать произведение с теми же разнообразием и достоверностью, что есть в нас, и оно вышло настолько далёким от балета, насколько можно себе представить: сама идея работы о полных танцорах от такой престижной компании была, мягко говоря, сомнительной, потому что ничего подобного на популярных танцевальных сценах не было никогда и нигде. Люди были настроены скептично. «В каком смысле "полные танцоры"? 40 размера, 42 или какого? Где они репетируют номера? Хватит ли у них выносливости на полнометражное представление?» Но, несмотря на скептицизм, «Нечего терять» стало хитом по продажам на фестивале в Сиднее. Мы получили восторженные отзывы, турне, награды, о нас написали более чем на 27 языках. Потрясающие фотографии наших исполнителей видели во всем мире. Я потеряла счёт, сколько раз люди всех форм и размеров говорили мне, что это шоу изменило их жизнь, помогло поменять отношение к своим и чужим телам, бросило вызов их предвзятости. Но, конечно, произведение, заставляющее людей задуматься, не может избежать критики. Мне говорили, что я прославляю ожирение. Мне жестоко угрожали смертью и насилием за то, что я осмелилась создать произведение о телах и жизнях толстых людей, показывающее нас ценными личностями со значимыми историями. Меня даже назвали «ИГИЛ эпидемии ожирения». (Смех) Комментарий, нелепый до смеха. Но это говорит о той панике, о настоящем ужасе, которые порождает страх ожирения. Страх, подпитываемый индустрией похудения, скрывающий столь многих из нас со своими телами от мира, вынуждающий ожидать «обработки фото», прежде чем мы начнём жить по-настоящему. Потому что настоящий слон в посудной лавке — фэтфобия. Движение против фэтфобии отказывается терпеть этот страх. Выступая за самоопределение и взаимоуважение, мы сможем побороть нежелание общества принять разнообразие и начнём прославлять бесчисленное множество способов быть собой. Спасибо. (Аплодисменты)