Сегодня я хочу поговорить с вами
об очень сильном маленьком слове.
Люди пойдут почти на всё,
лишь бы никогда не услышать
его в свой адрес.
Многодолларовая промышленность процветает
благодаря страху перед ним,
а те, кого точно
можно описать этим словом,
вынуждены брести сквозь безжалостную бурю,
окружающую его.
Не знаю, заметили ли вы,
но я толстая.
Не «толстая», написанное
строчными буквами или невнятно
произнесённое за спиной,
не «пухлощёкая» и не «пышечка».
Обо мне не скажешь даже
более утончённое «с роскошными формами».
Давайте не приукрашивать факты.
Я Толстая с большой буквы.
Я слон в посудной лавке.
Когда я вышла на сцену,
некоторые из вас могли подумать:
«О, это будет уморительно,
все ведь знают,
какие толстые люди забавные».
(Смех)
Или вы могли думать:
«Откуда в ней столько уверенности?»
Ведь уверенная в себе толстая
женщина — это почти невообразимо.
А те, кто интересуются модой,
возможно, подумали, что я
просто потрясающе выгляжу
в этом платье от Бет Дитто.
(Аплодисменты)
Спасибо большое.
В то время как другие могли подумать:
«Хмм, в чёрном она бы казалась стройнее».
(Смех)
Вы можете гадать, осознанно или нет,
больна ли я диабетом,
встречаюсь ли с кем-нибудь,
ем ли углеводы после семи вечера.
(Смех)
Может, вы заволновались о том,
что сами ели вчера углеводы после семи
и что вам надо бы обновить
свой абонемент в спортзал.
Эти суждения коварны.
Они могут быть направлены
на отдельные лица, на группы,
а ещё они могут
быть направлены на вас самих.
Такой образ мыслей
известен как фэтфобия.
Как любая форма
систематического угнетения,
фэтфобия глубоко укоренилась
в таких сложных системах,
как капитализм, патриархат и расизм.
Поэтому её так сложно замечать,
не говоря уже о том,
чтобы с ней бороться.
Мы живём в обществе,
в котором быть толстым —
то же, что быть плохим человеком:
ленивым, жадным, больным, безответственным
и подозреваемым в аморальности.
Мы склонны видеть в худобе
всё, что считаем хорошим:
надёжность, успешность,
способность контролировать
свои аппетит, тело и жизнь.
Эта идея снова и снова повторяется
в СМИ, в области
общественного здравоохранения,
в кабинетах врачей,
в повседневных разговорах
и в нашем собственном отношении.
Мы можем даже обвинять в дискриминации
толстых людей их самих,
ведь, в конце концов, если им
не нравится это, пусть просто похудеют.
Это легко!
Предвзятость к полным людям стала
так распространена, так глубоко проникла
в то, как мы оцениваем себя и других,
что мы редко интересуемся, почему
мы так презираем людей за их размеры
и откуда в нас взялось это презрение.
Но мы должны задаться этим вопросом,
потому что огромная ценность,
которую мы придаём внешнему виду,
влияет на каждого.
Хотим ли мы на самом деле жить в обществе,
где людям отказывают
в элементарной человечности,
если они не подходят под какие-то
произвольные формы приемлемого?
Когда мне было шесть лет,
моя сестра учила балету несколько
маленьких девочек у нас в гараже.
Я была сантиметров на тридцать выше
и настолько же толще, чем они.
Пришло время
первого нашего выступления.
Я была так рада, что надену
хорошенькое розовое трико!
Я собиралась блистать.
Другие девочки легко скользнули
в свои наряды из лайкры и тюля,
но ни одного трико
моего размера не было.
Решив не пропускать
выступление из-за этого,
я обратилась к маме
и, достаточно громко, чтобы все слышали,
сказала: «Мам, мне нужно не трико,
мне нужно четыреко».
(Смех)
Спасибо, мама.
(Аплодисменты)
Хотя тогда я не понимала этого,
то, как я настаивала на своём,
прося чудесное четыреко,
было первым шагом
к активной борьбе с фэтфобией.
Я не утверждаю сейчас,
что любовь к телу
была чем-то вроде лёгкой пробежки
по сверкающему пути принятия себя,
начавшейся тем днём на занятиях.
Отнюдь нет.
Вскоре я узнала, что выходить за рамки
того, что большинство считает нормальным,
может быть мучительно и одиноко.
Я потратила последние 20 лет
на обнаружение и исправление этих идей,
ощущая себя словно на американских горках.
Меня открыто высмеивали,
оскорбляли из проезжающих мимо машин,
говорили, что я просто брежу.
Но были и улыбки от незнакомцев,
понимающих, каково это,
идти по улице бодрым шагом
и с высоко поднятой головой.
(Одобрение)
Спасибо.
Я прошла через всё это вместе с той
сильной шестилетней малышкой,
и с её помощью я стою́ сегодня перед вами
как толстый человек,
не желающий оправдываться,
как человек, который просто
отказывается присоединяться
к мнению большинства о том,
что мне следует делать с моим телом.
(Аплодисменты)
Я не одинока в этом.
Я часть международного
сообщества людей,
которые выбирают
не принимать безучастно тот факт,
что наши тела есть и,
наверно, всегда будут большими,
а активно преуспевать
с такими телами, какие они сейчас.
Людей, уважающих свою силу
и работающих с учётом, а не против
наших предполагаемых ограничений,
людей, которые считают здоровьем
нечто большее,
чем цифры на устаревших
таблицах индекса массы тела.
Вместо этого мы считаем психическое
здоровье, самооценку и самоощущение
жизненно важными аспектами
нашего общего благополучия.
Людей, отказывающихся
верить, что эти толстые тела
действительно в чём-то нас ограничивают.
Есть докторá, академики и блоггеры,
написавшие бесчисленное количество слов
о многих гранях этой сложной темы.
Есть полные модницы, требующие
прав на свои тела и свою красоту,
нося бикини и короткие топы,
выставляя напоказ полноту,
которую нас учат скрывать.
Есть толстые спортсмены,
которые бегают марафоны,
преподают йогу и занимаются кикбоксингом,
показав средний палец
существующему положению вещей.
Эти люди научили меня тому,
что радикальная политика тела —
это противоядие для нашего
позорящего людей за их тела общества.
Чтобы внести ясность: я не хочу сказать,
что люди не должны менять свои тела,
если они этого хотят.
Самосовершенствование,
возможно, один из лучших способов проявить
любовь к себе миллионами разных путей,
от создания новой прически,
до контурирования тела,
гормонотерапии, операций
и, да, даже похудения.
Всё просто: это твоё тело,
так что тебе решать,
что с ним лучше сделать.
Я участвую в этом движении,
делая всё,
что не положено делать толстякам —
а это много чего, —
и приглашая других людей
присоединиться и превратить это
в творчество. Основная идея проекта —
восстановить право полных людей быть там,
где их зачастую не принимают:
от подиумов до клубных шоу,
от публичных бассейнов
до знаменитых танцевальных эстрад.
«Cовместное закрытие пробелов» —
это не только сильная художественная
формулировка, но и основной подход
к построению общества.
Так было и с «Аквапорко!» —
(Смех)
командой толстых женщин
по синхронному плаванию, которую
я организовала в Сиднее с подругами.
Впечатление от встречи
с группой дерзких толстушек
в цветастых шапочках для плавания,
беспечно вскидывающих ноги в воздух,
нельзя недооценивать.
(Смех)
За время своей работы я узнала,
что не желающие оправдываться толстые люди
могут ошеломить других людей.
Когда режиссёр Кейт Чемпион
известного театра танца Форс-Мажор
попросила меня быть её
художественным коллегой
в произведении обо всех толстых танцорах,
я буквально ухватилась за возможность.
В прямом смысле.
«Нечего терять» создано
при сотрудничестве актёров,
использовавших свой жизненный опыт,
чтобы создать произведение
с теми же разнообразием
и достоверностью, что есть в нас,
и оно вышло настолько далёким от балета,
насколько можно себе представить:
сама идея работы о полных танцорах
от такой престижной компании
была, мягко говоря, сомнительной,
потому что ничего подобного
на популярных танцевальных сценах
не было никогда и нигде.
Люди были настроены скептично.
«В каком смысле "полные танцоры"?
40 размера, 42 или какого?
Где они репетируют номера?
Хватит ли у них выносливости
на полнометражное представление?»
Но, несмотря на скептицизм,
«Нечего терять» стало хитом по продажам
на фестивале в Сиднее. Мы получили
восторженные отзывы, турне,
награды, о нас написали
более чем на 27 языках.
Потрясающие фотографии
наших исполнителей видели во всем мире.
Я потеряла счёт, сколько раз
люди всех форм и размеров
говорили мне, что это шоу
изменило их жизнь,
помогло поменять отношение
к своим и чужим телам,
бросило вызов их предвзятости.
Но, конечно, произведение,
заставляющее людей задуматься,
не может избежать критики.
Мне говорили, что я прославляю ожирение.
Мне жестоко угрожали смертью и насилием
за то, что я осмелилась
создать произведение о телах
и жизнях толстых людей, показывающее нас
ценными личностями со значимыми историями.
Меня даже назвали
«ИГИЛ эпидемии ожирения».
(Смех)
Комментарий, нелепый до смеха.
Но это говорит о той панике,
о настоящем ужасе,
которые порождает страх ожирения.
Страх, подпитываемый индустрией похудения,
скрывающий столь многих из нас
со своими телами от мира,
вынуждающий ожидать «обработки фото»,
прежде чем мы начнём жить по-настоящему.
Потому что настоящий слон
в посудной лавке — фэтфобия.
Движение против фэтфобии
отказывается терпеть этот страх.
Выступая за самоопределение
и взаимоуважение,
мы сможем побороть нежелание
общества принять разнообразие
и начнём прославлять бесчисленное
множество способов быть собой.
Спасибо.
(Аплодисменты)