Когда я был молодым, я думал,

что моя свобода и моя независимость —

две самые важные вещи в моей жизни.

И фактически я считал,
что счастье может только прийти,

когда я сам управляю
своей собственной судьбой

таким образом, который не зависит

и свободен от влияния других людей.

А затем я начал изучать социологию.

И это разрушило такое моё представление,

ведь основная идея социологии в том,

что мы формируемся другими
окружающими нас людьми.

Так как же я мог быть свободен?

Но тем не менее я продолжал сохранять

баланс между этими двумя мышлениями

в основном потому, что понимал
социологию лишь на примитивном уровне.

Оглядываясь назад, я думаю,
что был похож на большинство людей,

так как все мы знаем,
что мы формируемся другими людьми,

но многие из нас, включая и меня,

на протяжении многих лет
всё же считают, что в конечном счёте

только мы управляем своей судьбой
и принимаем свободные решения.

Итак, я продолжал так думать,
а затем всё это разбилось вдребезги.

Летом 1988 года я был в своей спальне

и готовил лекцию, которую я должен
был провести на следующий день.

Я преподавал введение в социологию,

и моя подруга в какой-то момент спросила:
«Эй, я могу заглянуть в твою книгу?»

Я ответил: «Конечно».

И она начала читать мой учебник.

Она добралась до конца
первой главы и сказала:

«Это изумительно.

Это самая изумительная вещь,
которую я когда-либо читала».

Она сказала: «Это меняет жизнь».

Что касается меня, к тому времени
я преподавал четыре года,

я провёл около 30 курсов по социологии,
написал, вероятно, 40 или 50 статей,

я готовился к экзаменам
для получения степени доктора наук.

И я совсем не ожидал такого,
ведь это был старый учебник.

Так что же произошло?

За 30 минут эта молодая женщина,
моя подруга двадцати трёх лет,

которая никогда в своей жизни
не брала уроков социологии,

сделала из меня социолога.

И вот что она сказала.

Она сказала: «Сэм, эта свобода,
о которой ты постоянно говоришь...»

Она сказала: «Я не знаю,
что ты говоришь студентам,

но позволь мне сказать, что эта книга
велит тебе им говорить.

Послушайте, вы не свободны.
Вы не свободны!»

Она подшучивала надо мной.
Помню, как она смеялась надо мной.

Она сказала: «Смотри.
Вот что эта книга говорит тебе.

Всё, о чём ты думаешь,

всё, что ты чувствуешь,

всё, что ты представляешь,
всё, на что ты надеешься,

всё, что ты делаешь,
вплоть до самых крошечных,

минутных, собственных и личных действий, —

всё сформировано под воздействием
факторов и сил вне твоего контроля,

которые ты никогда не увидишь
и никогда не поймёшь.

Твоя свобода — это иллюзия».

Ладно, для меня тогда это было
похоже на смертельный приговор

всему моему мировоззрению.

Оглядываясь назад, я понимаю,
что бродил как лунатик

по миру в качестве социолога,
и то, что она сделала,

позволило мне понять

не социологию тут внизу,
а социологию тут наверху.

Теперь я хочу поделиться этим с вами.

И я приведу вам пример.

Итак, представьте,
что я один в своей комнате.

И это тёмное, тяжёлое время.

Я несчастлив.

Я борюсь.

Мне больно.

Действительно трудный период моей жизни.

И я думаю о прекращении всего этого.

Я думаю о самоубийстве.

И я не только думаю об этом,

у меня и несколько таблеток есть.

И я знаю, что если я приму эти таблетки,

то умру.

И я должен принять решение.

Это самое персональное,
самое личное решение,

которое я когда-либо смогу
сделать в своей жизни.

Ничто не сравнится с этим.

Это решение не касается никого кроме меня.

Как я поступлю?

Я больше ни о ком не думаю.

Позвольте мне сказать,
что сказал бы социолог.

Социологи сказали бы: «Смотри.

Это может быть личное решение —
и это так, в какой-то степени, —

но это также глубоко
социологический момент».

И существуют две вещи,
которые помогут это понять.

Первая: статистика самоубийств
стабильна во времени.

Она меняется не очень сильно.

И в сообществе данного человека,

предположим, в среднем,

скажем, 100 человек покончили жизнь
самоубийством в прошлом году.

В этом году это будут около 100 человек.

В следующем году примерно 100 человек.

Годом позже примерно 100 человек.

Итак, эти люди, которые испытывают
момент личного отчаяния,

думают, что принимают свободное решение,

однако они вовлечены в некую структуру.

В структуру, которая руководит
всеми людьми, так же как и теми,

кто испытывает момент личного отчаяния,

принимая решения,
каким-то образом координированные.

Так что около 100 из них
решат принять таблетки.

Как же это?

Как это возможно, если они
свободны и действуют в одиночку?

Вторая мысль: к каким бы группам
данный человек ни принадлежал,

будь то по отношению к религии,
социально-экономическому статусу,

их семье, расе,

мужского пола или женского,

живут ли они в городе
или сельской местности,

как бы то ни было, у них всех
разная статистика самоубийств.

Как это возможно?

Если каждый из этих людей,

кто намеревается покончить
жизнь самоубийством,

совершает свободный, личный поступок,
принимает свободное решение,

то как же возможно, что у них всех
разная статистика самоубийств?

Статистика самоубийств у людей
должна быть одной и той же.

Но это не так.

Потому что каким-то образом
мы глубоко вовлечены

в структуру жизни, которая формирует нас

и управляет даже самыми личными,
индивидуальными действиями.

И вот этот человек сидит здесь,
не думая о социологии,

не думая, что год подходит к концу

и похоже, статистика самоубийств

будет такой же, как и в прошлом году.

Они ни о чём таком не думают,

не думают о том, как эти вещи
толкают всех этих людей вперёд.

Нет. Все они думают, что это
их собственное, личное решение.

Но что если бы они увидели социологию?

Что если бы они подумали как социолог?

Действительно, что если бы мы
все рассуждали, как социологи?

Что бы случилось?

Во-первых, мы бы увидели,
что мы никогда не бываем одиноки.

Мы в высшей степени связаны.

Абсолютно связаны с другими.

Мы бы увидели, что наши проблемы —
это не наши проблемы,

мои проблемы — не мои проблемы,

они не мои, они наши.

Любая моя проблема, любые страдания,
которые меня мучают, —

это проблема и страдания,
которые я разделяю со всеми.

В социологии мы говорим
о социологическом воображении:

личные неприятности,

общественные проблемы.

Что ещё?

Мы бы осознали свои возможности.

Раньше я думал,
что чувствую свой потенциал,

будучи отделённым от других людей.

Но как социолог я открыл для себя,

что чувствую свой потенциал,
видя взаимосвязь,

видя себя в этой большой сети.

И вторая вещь — это вдохновение.

Я чувствую себя вдохновлённым,
когда рассуждаю как социолог.

Я вдохновлён, потому что я связан
со всеми другими людьми.

Мои действия — это действия,
которые совершают другие люди,

и мои мысли, мои заботы
такие же, как и у других.

Так что я делаю это для них,
а они делают это для меня.

И наконец, самая интересная часть —

думаю, что это действительно
самая интересная часть, —

что те группы, с которыми
я больше всего связан,

могут не быть теми, о которых я думаю
и с которыми вижусь регулярно.

Это может не быть моя семья.

Это могут не быть другие
похожие на меня люди

в моём круге общения, в моей культуре.

Группы, с которыми я больше всего
связан, могут быть невидимы.

Я могу не знать никого из этих людей,

но быть на самом деле с ними связанным.

В этом мудрость социологии.

А сейчас я хочу привести другой пример.

Этот пример тесно связан с моим домом.

Помните мою подругу?

Я приобрёл достаточно мудрости,
чтобы жениться на ней.

И в течение 25 лет мы живём вместе

очень счастливо.

Мы нежно любим друг друга.

Мы вместе работаем, вместе играем.

Это чудесный брак.

А пять лет назад
она проходила обряд перехода.

И её обряд перехода —
это то неспокойное время,

те бурлящие воды,
через которые проходят женщины,

которое называется перименопаузой,

периодом, предшествующим менопаузе.

Много боли, много страданий.

Это борьба.

И мы вошли в этот период вместе.

Здесь, в этом браке, в этой любви
мы вдруг оказались перед вопросом.

Мы спрашивали: «Что происходит?»

И эта борьба.

Мы были вместе в наши спокойные времена,

мы были одним.

Мы смотрели друг на друга и говорили:

«Как это может быть? Мы так старались.

Что происходит?»

Мы всегда обращались
к мудрости социологии.

И вот что мы видим.

Мы не одиноки.

Мы члены невидимого клана.

А невидимый клан — это все люди,

все женщины, все пары,
которые проходят через это.

Так же, как и мы.

Мы их не видим.

Но мы члены этого клана.

Мы большое сообщество.

И оказывается, мы связаны,
и мы часть этой глобальной сети.

Тогда мы представляем себя
в такие времена, в трудные времена,

мы представляем себя,

держащимися за руки со всеми этими людьми

по всему миру,

которые проходят через то,
через что проходим мы.

И вот мы вместе
в наше личное, личное время,

но не только мы, мы держимся за руки,
мы соединены с жизнью,

а когда мы соединены с жизнью,
мы чувствуем себя могущественными,

мы чувствуем себя так:
«Да, у нас всё получится!»

Мы нужны другим людям,
чтобы это преодолеть, а они нужны нам.

Это настолько больше нас самих.

Это прекрасно.

Итак...

мудрость социологии.

(Португальский) Я — человечество.

Я всегда, я — человечество.

(Португальский) Мы — человечество.

Мы — человечество.

(Португальский) Большое спасибо.

(Аплодисменты)