«Мы объявляем войну раку

и победим его к 2015 году», —

заявил Конгресс CША
и Национальный институт онкологии

в 2003 году, всего несколько лет назад.

Не знаю, как вы, но я в этом сомневаюсь.

Не думаю,что мы уже победили
в этой войне,

и вряд ли кто-нибудь из вас
поспорит со мной.

Я считаю, что основная причина

нашей неспособности победить
в войне против рака —

это борьба вслепую.

Сначала расскажу вам историю
своего близкого друга.

Зовут его Эйхуд.

Несколько лет назад у Эйхуда
выявили рак головного мозга,

и не какой-нибудь вид рака,

а именно один из самых смертельных.

Причём это настолько смертельный тип,

что врачи дают Эйхуду только год,

в течение которого им необходимо 
найти способ ему помочь.

Они должны найти лекарство,

а если не смогут, то он погибнет.

Как отметили врачи,

огромный выбор лекарств — 
это хорошая новость,

но плохая новость в том,

что на то чтобы понять, 
эффективно лекарство или нет,

потребуется около трёх месяцев.

Поэтому вариатов у них не очень много.

Эйхуд начинает свой первый курс лечения

и через несколько дней

говорит мне при встрече:
«Адам, кажется, лекарство помогает.

Думаю, мне очень повезло.
Что-то происходит».

Тогда я спрашиваю: «Правда?
Откуда ты знаешь?»

А он отвечает: «Мне так плохо.

Должно быть, лекарство действует.

Иначе и быть не может».

К сожалению, через три месяца
нам сообщили, что нет, не подействовало.

И вот Эйхуд начинает второй курс лечения.

И снова та же история:

«Мне так плохо, что наверняка
это действие лекарства».

И три месяца спустя вновь плохие новости.

Он проходит третий, 
а затем четвёртый курс.

А потом, как и прогнозировали, 
Эйхуд умирает.

Когда твои близкие проходят
через такие тяжкие испытания,

переживания захлёстывают тебя.

В голове проносится множество мыслей.

У меня было лишь негодование.

Я просто негодовал: неужели это лучшее,
что можно было сделать?

И я стал глубже изучать эту проблему.

Оказалось, это далеко не лучшее, 
что врачи смогли сделать для Эйхуда.

И вовсе не лучшее, что можно сделать
для любого больного раком головного мозга.

Вообще-то, в отношении всех видов рака
не самые хорошие показатели.

Я обратился к конкретной статистике,

некоторые из вас, конечно,
уже знакомы с этими данными.

Они показывают количество пациентов,

умерших от рака в США с начала 1930-х,

в данном случае — женщин.

Обратите внимание: 
не многое изменилось с тех пор.

Проблема пока серьёзная.

И всё же есть некоторые изменения.

К примеру, растёт число смертей
от рака лёгких.

Спасибо сигаретам!

Видно также, что, например, рак желудка,

в прошлом один 
из самых смертельных видов рака,

фактически устранён.

А почему?
Может, кто-нибудь знает ответ?

Почему люди больше не страдают
от рака желудка в таком масштабе?

Какое великое, громадное изобретение
в области медицинских технологий,

пришедшее в наш мир,
спасло человечество от рака желудка?

Что это было: новое лекарство или,
возможно, улучшенная диагностика?

Да, вы правы.

Этим изобретением стал холодильник,

и люди больше не едят испорченное мясо.

Итак, на данный момент лучшим достижением

в области онкоисследований

стало изобретение холодильника.

(Смех)

Да... знаю.

Здесь мы не очень преуспели.

Я вовсе не хочу умалять значение прогресса

и всего достигнутого
в сфере онкоисследований.

Более чем за 50 плодотворных лет
изучения рака

были сделаны огромнейшие открытия,

углубившие наши знания.

И тем не менее впереди
ещё много тяжёлой работы.

Повторюсь, что основной причиной
такого положения вещей,

нашего относительно небольшого успеха,

стала борьба вслепую.

Но на помощь приходит
медицинская визуализация,

и здесь начинается моя работа.

Для знакомства с лучшей
медицинской визуализацией,

доступной сегодня 
для больных раком головного мозга,

а также другими видами рака,

вот перед вами томографический снимок.

Здесь. Давайте посмотрим.

Это метод диагностики ПЭТ/КТ.

На этом снимке вы видите,

что КТ показывает кости,

а ПЭТ показывает местоположение опухолей.

То, что вы наблюдаете здесь,

по сути, молекула сахара

с небольшой меткой,

за счёт чего молекула становится видимой:

«Я здесь!»

Больным раком вводят 
миллиарды таких молекул,

распределяющихся по всему телу

в поисках клеток, которые жаждут сахара.

Например, на снимке сердце — яркого цвета,

ведь ему требуется
большое количество сахара.

Мочевой пузырь также излучает яркий цвет,

потому что он отвечает за выведение сахара

из нашего организма.

Затем видны другие яркие участки,

которые и есть опухоли.

Эта технология действительно удивительна.

Она впервые позволила нам 
заглянуть внутрь организма

без необходимости брать каждую клетку

и помещать под микроскоп,

заглянуть внутрь организма 
без применения инвазивных методов

и спросить: «Появились ли метастазы?

Где именно?»

ПЭТ очень точно показывает,

что где яркие участки, там и опухоль.

К сожалению, эти технологии

не настолько прогрессивны, какими кажутся.

Видите те маленькие, 
крохотные яркие точки?

Попробуйте угадать, сколько 
раковых клеток в какой-либо из них!

Около 100 миллионов раковых клеток.

Просто подумайте, 
какое огромное количество!

В каждой из этих крохотных точечек,

которые вы видите на снимке,

должно быть, по крайней мере,
100 миллионов раковых клеток,

чтоб их можно было обнаружить.

Вам это число показалось огромным?

Это и правда огромное число.

Вообще-то, оно невероятно огромное.

Чтобы обнаружить рак на ранних стадиях

и иметь возможность что-то сделать,
что-то значимое,

нам нужно выявлять опухоли
размером в тысячу клеток,

а в идеале — всего в несколько.

Разумеется, нам до этого ещё далеко.

Проведём небольшой эксперимент.

Прошу всех принять участие и представить,

что вы нейрохирурги.

Вы находитесь в операционной,

перед вами лежит пациент,

и ваша задача — удалить опухоль.

Вы смотрите на пациента,

с уже раскрытой черепной коробкой,

и видите его мозг.

О пациенте вы знаете только,

что у него опухоль 
размером с шар для гольфа

в правой фронтальной доле мозга, и всё.

И, глядя на него,

к сожалению,
не можете ничего различить,

потому что здоровые 
и поражённые ткани головного мозга

выглядят совершенно одинаково.

Тогда вы берёте и большим пальцем

начинаете легонько нажимать на ткани,

так как опухоль обычно
чуть более твёрдая, упругая.

Так пропальпировав немного, вы говорите:

«Кажется, опухоль вот тут».

Взяв скальпель, 
вы начинаете её вырезать

кусок за куском.

И извлекая эту опухоль,

вы приближаетесь к моменту,
когда думаете:

«Всё, я закончил. Опухоль удалена».

И если до этого момента

вам всё казалось довольно-таки ужасным,

то теперь вам предстоит принять одно
из самых трудных решений в жизни.

Вы должны решить,

завершить ли операцию на этой стадии

с риском оставить раковые клетки,

которые просто невозможно было увидеть,

или всё же удалить
прилегающие к опухоли ткани,

обычно с запасом около двух
с половиной сантиметров,

чтобы уж знать наверняка?

Это очень непростая дилемма.

К сожалению, именно с ней

ежедневно сталкиваются нейрохирурги,

оперирующие своих пациентов.

Помню, беседуя с друзьями
в лаборатории, мы сказали:

«Ну должен же быть
более эффективный способ!»

Это были не пустые слова...

Нужно, чтобы он был,
этот более эффективный способ.

Просто не верится.

Мы рассмотрели проблему заново.

Помните, я рассказывал
о ПЭТ-диагностике и сахаре?

Мы решили попробовать вместо
молекул сахара использовать

крохотные, микроскопические частицы золота

и заставить их действовать 
посредством какой-нибудь интересной химии,

запрограммировать их
на поиск раковых клеток.

А потом ввести пациентам

миллиарды этих золотых частиц,

которые распределятся по всему организму,

и, подобно секретным агентам,

проследив за каждой клеткой нашего тела,

постучат в её дверь и спросят:

«Ты больная или здоровая клетка?

Если ты здоровая, то мы идём дальше.

А если раковая, то мы прикрепляемся
и освещаем тебя,

сообщая: «Вот здесь! Смотрите!»

Эти сигналы уловят особые камеры,

которые мы разработали.

Возможно, полученные изображения
помогут нейрохирургам

удалять только опухоли, 
а здоровые ткани оставлять нетронутыми.

Наши опыты показали, 
что это отлично работает на практике.

Сейчас приведу пример.

Здесь вы видите

изображение мозга мыши.

Мы вживили в мозг этой мыши

маленькую опухоль.

Эта опухоль начала расти.

Затем мы обратились к врачу и попросили,

чтобы он прооперировал мышь как пациента,

по частям извлекая опухоль.

Пока врач занят этим,

мы сделаем снимки, чтобы знать, 
где находятся золотые частицы.

Итак, первым делом

введём мыши эти золотые частицы.

Посмотрим сюда, на левый край

нижнего снимка:

на нём видны золотые частицы.

Хорошо то, что эти золотые частицы,

проникнув прямо внутрь опухоли,

светятся изнутри и сообщают нам:
«Cюда! Опухоль здесь!»

Теперь мы видим опухоль,

но врачу пока не показываем.

Мы просим врача приступить к её вырезанию.

Как вы заметили, 
удалена первая четверть опухоли:

эта часть отсутствует на снимке.

Далее врач удалил вторую четверть, третью

и, кажется, нет больше опухоли.

На этом этапе врач обращается к нам:

«Всё, я закончил. Что мне делать дальше?

Оставить всё как есть

или удалить часть прилегающих тканей?»

Мы отвечаем: «Погодите-ка,

вы пропустили вот эти два пятнышка.

Вместо удаления здоровых тканей

уберите лишь эти маленькие кусочки.

Удалите их, а после посмотрим».

Врач удалил их, и самое удивительное,

что рак был целиком устранён.

Важно не только то,

что опухоль была полностью вырезана

из мозга человека

или мозга этой мыши.

Главное заключается в том,

что мы смогли сохранить
огромное количество здоровых тканей

в процессе операции.

Мы уже можем представить себе реальность,

где врачи и хирурги, извлекая опухоль,

точно знают, что они удаляют,

им больше не приходится работать на ощупь.

Теперь о том, почему так важно 
извлечь крохотные остатки опухолей.

Остатки опухоли,
даже минимальное число клеток,

вырастут в новую опухоль

и вызовут рецидив.

Кстати, от 80 до 90% операций

по удалению рака мозга не имеют успеха

из-за оставленных внутри
поражённых краёв прилегающих тканей

с крохотными остатками опухоли.

Итак, безусловно, открытие очень радует,

но хотелось бы поделиться мыслями
о том, что оно значит для будущего.

В лаборатории в Стэнфорде

мы со студентами задаёмся вопросом:
«Над чем мы должны работать сейчас?»

Думаю, что в будущем
посредством медицинской визуализации

получится заглянуть
внутрь человеческого организма

и разглядеть каждую
отдельную из его клеток.

Такая возможность позволит

выявлять опухоли на гораздо, 
гораздо более ранних стадиях,

чтобы можно было хоть что-то сделать, 
а не когда в них 100 миллионов клеток.

Возможность видеть каждую клетку
также позволит нам

задавать вопросы по существу.

Наши исследования на пороге того,

когда мы сможем обратиться к раку
с решающими вопросами,

например, реагирует ли он 
на назначенное лечение или нет?

Если нет, тогда мы будем знать, 
что лечение стоит прекратить немедленно,

через несколько дней, 
а не через три месяца.

А также пациентов, как Эйхуд,

проходящих тяжёлую химиотерапию,

избавим от страданий,

вызванных её ужасными
побочными действиями,

в то время как сами лекарства
совершенно не помогают.

Честно говоря,

мы ещё не скоро победим
в войне против рака,

если оценивать трезво.

Но, надеюсь, что, по крайней мере,

в этой войне мы будем сражаться,
имея более совершенные методы диагностики,

а не вслепую.

Спасибо.

(Аплодисменты)