Почему язык является величайшим изобретением человечества

«Цивилизация основывается на существовании языка», — утверждает создатель языков Дэвид Питерсон. В своей одинаково эмоциональной и забавной речи он показывает, как изучение, сохранение и создание новых языков помогает нам понять человеческую природу, а также дает небольшой урок Высокого Валирийского, одного из двух языков, созданных им для «Игры престолов» (наряду с Дотракийским). «Язык — не просто инструмент», — утверждает он. «Это наше наследие, наш способ передачи того, что значит быть человеком».

Ложки.

Картонные коробки.

Детские электропоезда.

Праздничные украшения.

Батуты.

Пледы.

Корзины.

Ковры.

Откидные столики.

Смартфоны.

Пианино.

Халаты.

Фотографии.

Что общего имеют все эти вещи,

кроме того, что я сделал эти фотографии
за последние три месяца

и поэтому у меня авторское право на них?

(Смех)

Это всё изобретения,

которые мы создали с помощью языка.

Ни одна из этих вещей
не существовала бы без языка.

Представьте создание любой из этих вещей

или, например, строительство целого
здания, подобно этому,

без возможности использования языка

или без пользы от знания, которое
было получено с помощью языка.

Язык — это самая важная вещь

во всём мире.

Вся наша цивилизация основана на нём.

Те, кто посвящает свои жизни
изучению того,

как возник язык, чем отличаются
человеческие языки друг от друга,

чем они отличаются от систем
коммуникации животных,

называются лингвистами.

Формальная лингвистика — относительно
молодая наука, более или менее.

И она раскрыла поистине
много важных вещей.

Как, например, то,
что человеческие системы общения

принципиально отличаются
от систем общения животных,

что все языки одинаково выразительны,

даже если это проявляется по-разному.

И всё же, несмотря на это,

есть много людей, которые любят
просто болтать о языке,

как будто они понимают его
наравне с лингвистами,

и всё потому, что они говорят на языке.

То есть, если вы говорите на языке,
то вы имеете такое же право

говорить о его функции,
как кто-либо другой.

Представьте, что вы говорите с хирургом:

«Послушайте, дружище.

У меня уже сорок лет есть сердце.

Я думаю, что знаю кое-что
о замене аортального клапана,

поэтому моё мнение
так же верно, как и ваше».

И всё же именно так и происходит.

Таков Нил Деграсс Тайсон, который
говорит, что в фильме «Прибытие»

он привёл бы криптографа,

способного расшифровать сообщение
на языке, который они уже знают,

а не лингвиста

для общения с инопланетянами.

Какой лингвист

будет полезен в разговоре с кем-то,

говорящем на языке,
которого мы не знаем?

Хотя, конечно, фильм не без проблем.

Что я имею в виду. Смотрите:

пришельцы спускаются к нашей планете
на огромных кораблях,

и всё, что они хотят сделать —
это с нами пообщаться,

и он нанимает одного лингвиста?

(Смех)

Ну а что, правительству США
это не по карману?

(Смех)

Многие подобные вещи можно списать
на непонимание того,

что такое язык и его формальное изучение,

что такое лингвистика.

И я думаю, что в основе этих
недопониманий есть что-то,

что может быть обобщено
этой восхитительной статьей в «Форбс»

о том, почему ученики средней школы
не должны учить иностранные языки.

Я прочту несколько цитат оттуда

и хочу, чтобы вы посмотрели
и попробовали понять,

что лежит в основе этих мнений и идей.

«Американцы редко читают классику,
даже в переводе.

Зачем же утруждать себя
изучением иностранного языка,

если они не собираются
читать классику в оригинале?

В чём смысл?»

«Изучение языков в школе —
пустая трата времени

по сравнению с другими вещами,
которые вы могли бы делать в школе».

«В Европе много языковых групп,
собранных на небольшом участке».

А для чего изучать
иностранные языки американцам?

Вы не получите особой выгоды от этого.

Моя любимая цитата:

«Студенту из Бирмингема
пришлось бы проехать

около тысячи миль, чтобы
добраться до границы Мексики,

и даже там было бы достаточно
людей вокруг, говорящих на английском».

То есть, если вы как-то,
жестикулируя, можете

добраться до места назначения,

то тогда действительно нет
смысла учить другой язык.

В основе таких установок лежит
концептуальная метафора:

«Язык — это инструмент».

И в этой метафоре есть доля правды.

Язык и правда инструмент,

если вы знаете местный язык,
вы можете сделать больше.

Но подразумевается, что язык —
это всего лишь инструмент,

а это абсолютная неправда.

Если язык был бы лишь инструментом,
это был бы плохой инструмент,

и мы бы уже давно отказались
от него в пользу чего-то лучшего.

Рассмотрим любое предложение.

Предложение, которое я однажды
произносил: «Вчера я видел Кина».

У меня есть друг Кин.

И, когда я говорю это
предложение: «Вчера я видел Кина»,

вы думаете, что действительно

вся информация из моей головы
передаётся в вашу голову

с этим предложением?

Вряд ли, потому что происходит
ещё много чего.

Например, говоря «вчера»,

я могу подумать, какая вчера была погода.

И если я продолжу думать,

то вспомню, что забыл что-то написать
в отправленном письме.

Это была запланированная шутка,
но я правда забыл кое-что написать.

И это означает, мне придётся
сделать это в понедельник,

потому что именно тогда я вернусь домой.

И разумеется, думая о понедельнике,

я вспоминаю о хорошей песне Бэнглз
«Cумасшедший понедельник».

А когда я произношу слово «видел»,
на ум приходит эта фраза:

«Я вижу!» — сказал слепой, беря молоток
и пилу. [saw — пила, увидел]

Я всегда её вспоминаю.

Всякий раз, когда я слышу
или говорю слово «видел» [«пила»],

я думаю о дедушке,
который всегда так говорил,

и это заставляет меня думать о нём.

И мы опять возвращаемся
к «Сумасшедшему понедельнику».

Когда я говорю: «Вчера я видел Кина»,

я думаю, при каких
обстоятельствах я его видел.

Это случилось в тот самый день.
Вот он с моим котом.

И разумеется, думая о Кине,
я подумаю о том,

как он сейчас едет в университет
Калифорнии в Лонг-Бич,

и я вспомню, что мой друг
Джон и моя мама —

выпускники этого университета,

и моя двоюродная сестра
Кэти там сейчас учится.

И опять «Сумасшедший понедельник».

Но это лишь малая часть того,
что происходит в вашей голове

каждый раз, когда вы говорите.

И всё, что у нас есть, чтобы
представить тот беспорядок,

который происходит в нашей голове,
это лишь эти органы.

Это всё, что у нас есть!

(Смех)

Стоит ли удивляться, что наша
система общения так плоха?

Представьте —
попробую провести аналогию, —

что если бы вы хотели
знать, каково это — есть торт,

вместо того чтобы просто его съесть,

вы бы ели ингредиенты торта,

один за другим,

вместе с рецептом, указывающим

как эти ингредиенты должны быть
смешаны, чтобы получился торт.

Вам бы пришлось съесть сам рецепт тоже.

(Смех)

Если бы это был способ отведать торт,

мы бы никогда не ели тортов.

И всё же язык — это единственный,
повторяю, единственный способ

понять, что происходит здесь,
в нашем сознании.

Это наша сущность,

то, что нас делает людьми,

отличает нас от других животных,

это всё находится где-то внутри нас,

и всё, что мы имеем, чтобы
выразить её, — это наши языки.

Язык — наш лучший способ показать,
что происходит у нас в головах.

Если бы я хотел задать
важный вопрос, например:

«Какова природа мыслей
и эмоций человека?»,

то вам нужно было бы

изучить столько разных языков,

сколько возможно.

Один язык не поможет.

Например,

вот фотография маленького Романа,

которую я сделал
12-мегапиксельной камерой.

А вот та же фотография с гораздо
меньшим количеством пикселей.

Очевидно, что ни одна фотография
не является настоящим котом.

Но одна из них даёт вам намного лучшее
представление о том, что такое кот.

Язык — это не просто инструмент.

Это наше наследие,

это наш способ передать,
что значит быть человеком.

Под «нашим» наследием
я подразумеваю всё человечество.

И утрата даже одного языка делает
эту картину менее ясной.

В течение последних 10 лет моей работой,

а также отдыхом и развлечением,

является создание языков.

Их называют «конлангами»,

или искусственными языками.

Теперь, сопоставляя факты о том,

что мы на нашей планете теряем языки,

и что я создаю совершенно новые языки,

вы можете подумать,
что есть какая-то глубокая связь

между этими событиями.

Многие люди уже увидели
связь между этими фактами.

Один парень разгневался, узнав,

что в «Аватаре» Джеймса Кэмерона
был искусственный язык.

Он говорит:

«Но за три года, понадобившиеся
Джеймсу Кэмерону,

чтобы выпустить «Аватар»,
один язык умер».

На самом деле, может быть, даже больше.

«Увы, язык На'ви не заполнит пустоту,
где раньше был...»

Очень глубокое и пронзительное заявление,

если для тебя это новость.

(Смех)

Когда я учился здесь, в Калифорнии,

я освоил две специальности.

Одна из них была лингвистика,
вторая — английский язык.

Конечно, в курсе английского языка,

как известно, не изучается сам язык,

а преподаётся литература.

Литература — это замечательная вещь,

потому что, в более широком смысле,

это своего рода искусство.

А что мы делаем с помощью литературы?

Писатели создают новые истории
и совершенно новых существ.

И нам интересно посмотреть,

какую глубину, какие эмоции
и просто неповторимую душу

писатели могут вложить
в придуманных ими созданий.

Насколько далеко это зашло — взгляните.

Есть целая серия книг,

написанных о вымышленных персонажах.

Типа, вся книга только об одном
вымышленном, ненастоящем человеке.

Есть целая книга о Джордже Ф. Бэббите

из «Бэббита» Синклера Льюиса,

и я гарантирую вам, что эта книга

длиннее, чем книга «Бэббит».

Кто-нибудь помнит о ней?

Она, по-моему, лучше «Главной улицы».

Это моё провокационное мнение.

Мы никогда не подвергали сомнению,
что литература интересна.

Но не смотря на это,

даже лингвистам не интересно, что
вымышленный язык может рассказать нам

о глубине человеческого духа,
просто как о художественном творчестве.

Я приведу вам прекрасный
маленький пример.

Недавно в Калифорнийском журнале

для выпускников была
написана статья обо мне.

И когда они писали эту статью,

они захотели пригласить кого-то
с другой точкой зрения,

что, оглядываясь назад,
кажется странным поступком.

Вы просто говорите о человеке

и вдруг хотите пригласить
кого-то с другой точкой зрения.

(Смех)

По сути это просто заказная статья.

Им посчастливилось пригласить

одного из самых талантливых
лингвистов нашего времени,

Джорджа Лакоффа, который
работает здесь, в Беркли.

Его труды навсегда изменили лингвистику

и когнитивную науку.

И когда его спросили о моей работе
и вообще о создании языка,

он сказал: «Но ведь в лингвиcтике
ещё столько всего не исследовано.

Вам следует тратить время
на что-то сто́ящее».

Да.

«Что-то сто́ящее».
Вам это ничего не напоминает?

Чтобы использовать концептуальные
рамки, которые он сам придумал,

позвольте мне вернуться
к этой концептуальной метафоре:

язык — это инструмент.

Он, по-видимому, работает,
следуя этой метафоре.

То есть, язык полезен, когда его
можно использовать для общения.

Язык бесполезен, когда его
нельзя использовать для общения.

Это может вызвать вопрос:
а как же быть с мёртвыми языками?

Ну да ладно.

Итак, из-за этой идеи

может показаться верхом абсурда

брать на Дуолинго курс
по Высокому Валирийскому языку,

который я создал для сериала
HBO «Игра престолов».

Вы можете задаться вопросом,
чему же учатся 740 000 человек?

(Смех)

Что ж, давайте посмотрим.

Чему они учатся?

Чему они могут научиться?

С учётом того, что это другой язык, —

это обучение для тех,
кто говорит по-английски, —

англоговорящие учат совсем немного.

Вот предложение, которое они,
вероятно, никогда не произнесут

в течение всей своей жизни:

«Vala ābre urnes».

«Мужчина видит женщину».

Чёрточка посередине — это гло́сса,

это слово в слово то, что говорится.

Они на самом деле учат
очень интересные вещи,

особенно если они англоговорящие люди.

Они узнают, что глагол
может стоять в конце предложения.

Такое не встретится в английском
предложении с двумя актантами.

Они узнают, что иногда

в языке нет эквивалента слову «the» —
оно просто отсутствует.

Так бывает в языке.

Они узнают, что долгий гласный звук
может быть более продолжительным,

а не отличаться по качеству,

как наши долгие гласные;
они на самом деле одинаковы по долготе.

Они узнают, что есть
вот эти небольшие флексии.

Мгм-м.

На конце существительных есть флексии,
они называются падежами,

(Смех)

и они поясняют, кто что с кем
делает в предложении.

Даже если оставить слова в том же порядке

и поменять окончания,

поменяется то, кто что с кем делает.

Они учатся тому, что языки делают
одно и то же по-разному.

И ещё, что изучать языки
может быть весело.

Они учатся уважению
к Языку с большой буквы.

И учитывая, что 88% американцев
говорят дома только на английском,

я не думаю, что это обязательно плохо.

Знаете, почему на нашей планете
умирают языки?

Не потому что правительство навязывает
небольшой группе людей один язык,

не потому, что исчезает
целая группа носителей языка.

Конечно, такое случалось в прошлом,
такое случается и сегодня,

но это не основная причина.

Основная причина в том,
что ребёнок рождается в семье,

говорящей на языке,
не распространённом в том сообществе,

и ребёнок не учит этот язык.

Почему?

Потому что этот язык
не ценится в их сообществе.

Потому что нет пользы от этого языка.

Потому что этот ребёнок потом не сможет
найти работу, если будет на нём говорить.

Потому что если язык —
всего лишь инструмент,

тогда учить родной язык

так же полезно, как учить
Высокий Валирийский.

Зачем заморачиваться?

Итак...

Может, изучение языка не приведёт
к свободному владению им,

но может, это и не так важно.

Может быть, если больше людей
будут изучать больше языков,

это приведёт к повышению
языковой толерантности

и уменьшению языкового империализма.

Может, если мы начнём
уважать язык за то, чем он является —

буквально величайшим изобретением
за всю историю человечества, —

то в будущем

мы сможем чтить
вымирающие языки как живые,

а не как музейные экспонаты.

(На Высоком Валирийском) Киримвосе.
Спасибо.

(Аплодисменты)