Вселенная просыпается спустя миллиарды лет однообразия

Физик-теоретик Дэвид Дойч представляет ошеломляющее размышление на тему «великого однообразия» — идеи о том, что ничего нового не появилось во Вселенной на протяжении миллиардов лет — и демонстрирует, как человеческая способность создавать объяснительное знание может быть как раз способом нарушить эту тенденцию. «Люди — не игрушки космических сил, — говорит он. — Мы пользователи космических сил».

Я очень рад общаться с вами
посредством хай-тек.

Из всех когда-либо живших людей,

для подавляющего большинства

то, чем мы здесь занимаемся,
было бы непонятным и невероятным.

Потому что на протяжении сотен тысяч лет,

в тёмные времена до научной революции

и эпохи Просвещения

у людей были заниженные ожидания

в отношении своей жизни
и жизни своих потомков.

Обычно они не ожидали,
что что-то существенно новое

или лучшее будет когда-либо достигнуто.

Этот пессимизм отражён в Библии,

в одном из немногих библейских отрывков,
у которых автор известен.

Его зовут Экклесиаст,
он загадочный парень.

Он написал: «Что было, то и будет;

и что делалось, то и будет делаться,

и нет ничего нового под солнцем.

Бывает нечто, о чём говорят:
"Смотри, вот это новое";

но это было уже в веках
бывших прежде нас».

Экклесиаст описывал мир без новизны.

Под новизной я имею в виду
что-то новое, согласно Экклесиасту,

не просто любое изменение,

а существенное изменение
с долгосрочным эффектом,

о чём люди действительно могут сказать:

«Смотри, вот это новое»

и, предпочтительно, «хорошее».

Итак, чисто случайные изменения
не есть новизна.

Да, Гераклит сказал, что человек не может
войти в одну и ту же реку дважды,

потому что река изменилась
и человек изменился.

Но если река изменяется произвольно,

то она на самом деле всё та же река.

С другой стороны,

если идея распространяется
из одного ума в другие

и изменяет жизни на протяжении поколений,

это — новизна.

Человеческая жизнь без новизны —

это жизнь без творчества, без прогресса.

Это статичное общество,
игра с нулевой суммой.

Это был настоящий ад,
в котором жил Экклесиаст

и все остальные
ещё несколько веков назад.

Это был ад, потому что для людей

страдание связано со статичностью.

Статичность не только
приводит в отчаяние.

Все источники страдания:

голод, пандемии,
приближающиеся астероиды,

а также война и рабство,

причиняют вред только до тех пор,
пока мы не научимся предотвращать их.

В романе Сомерсета Моэма
«Бремя страстей человеческих»

есть история о древнем мудреце,

который cуммирует
всю историю человечества:

«Человек рождается,

страдает и умирает».

И продолжает:

«Жизнь, как и смерть,
теряла всякое значение».

И, действительно, подавляющее
большинство когда-либо живших людей

жили в страданиях и изнурительном труде

и умирали молодыми в муках.

В большинстве поколений

ничто не имело новых последствий
для последующих поколений.

Тем не менее, когда древние люди
пытались объяснить своё положение,

они обычно использовали
грандиозные космические термины.

Они оказались правы,

несмотря на то, что их объяснения, их мифы

были преимущественно неверными.

Некоторые пытались объяснить

мрачность и монотонность мира

cквозь призму бесконечной космической
войны между добром и злом,

в которой люди были полем боя.

Это ловко объясняло, почему их
собственный опыт был полон страдания

и почему не было прогресса.

Но это было неверно.

Довольно удивительно,

источником всех их конфликтов и страданий

был их образ мышления.

Они довольствовались догмами и сказками,

вместо того, чтобы подходить
к ним критично

и пытаться найти лучшее объяснение миру
и их собственному положению.

Физика XX века нашла лучшее объяснение,

но всё ещё c точки зрения
космической войны.

Cражающимися сторонами стали
порядок и хаос, или энтропия.

Эта версия даёт надежду на будущее.

Но, с другой стороны,

она ещё более удручающая,
чем древние мифы,

потому что победа злодея —

энтропии — предопределена,

когда неумолимые законы термодинамики
закроют дорогу новизне

в результате так называемой
тепловой смерти Вселенной.

В настоящее время есть история
об отдельной битве в этой войне

между устойчивостью,
которая олицетворяет порядок,

и расточительностью,
олицетворяющей хаос —

это современная интерпретация добра и зла

с неожиданным поворотом,
где люди олицетворяют зло,

так что нам даже не стоит
пытаться выиграть.

Недавно стали говорить

ещё об одной космической войне

между притяжением,
которое разрушит Вселенную,

и тёмной энергией, которая
в конце концов разорвёт её на куски.

На этот раз,

какая бы из этих космических сил
не выиграла,

мы проигрываем.

Во всех этих пессимистичных
объяснениях человеческого положения

есть доля правды,

но как пророчества

они обманчивы по одной причине:

ни одно из них не изображает
человека таким, какой он есть.

Как говорил Джейкоб Броновски:

«Человек — это не часть ландшафта,

он то, что делает ландшафт другим».

Другими словами,

люди — не игрушки космических сил,

а пользователи космических сил.

Я об этом чуть позже ещё скажу,

но сначала: что создает новизну?

Однозначно, начало Вселенной
создало новизну.

Большой взрыв почти 14
миллиардов лет назад

создал пространство, время и энергию,

всё физическое.

А потом, сразу же

то, что я называю первой эрой новизны, —

первый атом, первую звезду,

первую чёрную дыру,

первую галактику.

Но потом, в какой-то момент,

новизна исчезла из Вселенной.

Возможно, уже 12–13
миллиардов лет назад

и до настоящего момента

больше не было никакого
нового вида астрономического объекта,

а было только то, что я называю
великим однообразием.

Таким образом, Экклесиаст был
случайно даже более прав

насчёт Вселенной за пределами Солнца,

чем насчёт Вселенной под Солнцем.

Пока великое однообразие существует,

всё, что было,

то действительно и будет.

Больше нет ничего такого,

о чём можно было бы сказать:
«Смотри, вот это новое».

Однако

в какой-то момент великого однообразия

произошло что-то незначительное,

и даже миллиарды лет спустя

это не оказало влияния ни на что,
кроме нашей планеты,

хотя в конце концов это могло бы
привести к космически значимой новизне.

Этим событием было зарождение жизни:

создание первого генетического знания,

кодирование биологической адаптивности,

кодирование новизны.

Это полностью изменило
поверхность Земли.

Гены в ДНК одноклеточных организмов

выделяли кислород в воздух,

поглощали СО₂,

откладывали мел и железную руду в землю,

ни один кубический дюйм поверхности
земли не остался нетронутым

этими генами.

Земля стала, если не новым местом
в космическом масштабе,

то уж точно необычным.

В качестве примера, за пределами Земли,

было обнаружено всего несколько
сотен химических веществ.

Возможно, их больше
в безжизненных пространствах,

но на Земле

эволюция создала
миллиарды химических веществ.

А следом первые растения, животных,

и затем у некоторых из наших предков —

объяснительное знание.

Впервые во Вселенной,
насколько нам известно.

Объяснительное знание —
определяющая особенность нашего вида.

Оно отличается
от необъяснительного знания в ДНК,

например, тем,

что оно универсально.

То есть всё, что может быть понято,

может быть понято через
объяснительное знание.

И, более того, любой физический процесс

может контролироваться этим знанием,

ограниченным только законами физики.

Таким образом, объяснительное знание

тоже началó изменять поверхность Земли.

Вскоре Земля станет единственным
известным объектом во Вселенной,

который отклоняет приближающиеся
астероиды, а не притягивает их.

Экклесиаста сбила с толку

мучительная медлительность
прогресса в его время.

Новизна в человеческой жизни была ещё
слишком редкой, слишком постепенной,

чтобы быть заметной в течение
одного поколения.

А в биосфере

эволюция новых видов была ещё медленнее.

Но и то, и другое имело место.

Так почему же во Вселенной в целом
существует великое однообразие,

и что заставляет нашу планету
двигаться против течения?

Вселенная в целом относительно проста.

Звёзды так просты,

что мы можем предсказать их поведение
на миллиарды лет вперёд

и также объяснить их появление
миллиарды лет назад.

Так почему же Вселенная проста?

В принципе, потому,
что огромные мощные объекты

оказывают сильное влияние
на меньшие, а не наоборот.

Я называю это правилом иерархии.

Например, когда комета попадает в Солнце,

Солнцу хоть бы что,

а комета испаряется.

Таким же образом

большие вещи не подвержены
влиянию меньших частей их самих,

то есть деталей.

Это означает, что их поведение в целом

просто.

Так как ничего особенно нового
не может случиться с объектами,

которые остаются простыми,

правило иерархии, вызывая простоту
в большом масштабе,

вызвало великое однообразие.

Но спасение в том,

что правило иерархии
не является законом природы.

Просто оно до настоящего времени
работает во Вселенной, везде,

кроме нашей планеты.

В нашей биосфере объекты
размером с молекулу, гены

контролируют значительно
несоразмерные ресурсы.

Первые гены для фотосинтеза,

вызывая собственное размножение

и затем изменяя поверхность планеты,

нарушили или отменили правило иерархии

c невероятным коэффициентом
десять в 40-й степени.

Объяснительное знание
потенциально гораздо более весомое

из-за своей универсальности,

и оно создаётся быстрее.

Когда человеческое знание достигнет
коэффициента десять в 40-й степени,

оно будет практически
контролировать всю Галактику

и даже выходить за её пределы.

Таким образом

люди и любые другие создатели объяснений

являются основным cредством
создания новизны во Вселенной.

Мы — причина и средство,

с помощью которых новизна
и творчество, знание и прогресс

могут иметь объективные масштабные
физические воздействия.

С человеческой точки зрения

единственная альтернатива
аду статичных обществ —

непрерывное создание новых идей,

поведения, новых видов объектов.

Этот робот скоро устареет

из-за нового объяснительного
знания, прогресса.

Но с космической точки зрения

объяснительное знание —
заклятый враг правила иерархии

и разрушитель великого однообразия.

Таким образом оно — создатель
следующей космологической эры:

Антропоцена.

Если говорить о космической войне,

это не та война, которую изображали
в пессимистичных историях.

Это война между однообразием и новизной.

между статичностью и творчеством.

В этой войне

нам не суждено проиграть.

Если мы воспользуемся нашей
уникальной способностью

создавать объяснительное знание,
мы можем выиграть.

Спасибо.

(Аплодисменты)