Какое обязательство имеют социальные сети для всеобщего блага?

Социальные сети стали нашим новым домом. Можем ли мы создавать их лучше? Принимая дизайнерские подсказки от градостроителей и социологов, технолог Эли Парайзер показывает, что проблемы, c которыми мы сталкиваемся в цифровых платформах, не являются новостью, — и делится тем, как, следуя модели процветающих больших и малых городов, мы можем создать онлайн-сообщества, заслуживающие доверия.

Я разговаривал с парнем
на вечеринке в Калифорнии

о технологических платформах

и проблемах, которые они
создают в обществе.

И он сказал: «Приятель, если бы
генеральные директора

принимали больше наркотиков

и поехали на фестиваль Burning Man,

у нас не было бы такого бардака».

(Смех)

Я сказал: «Не уверен,
что соглашусь с тобой».

Во-первых, большинство директоров
уже были на Burning Man.

(Смех)

Но также я не уверен,
что наблюдать, как полуголые люди

бегают и поджигают вещи, —

это действительно то вдохновение,
которое им сейчас нужно.

(Смех)

Но я согласен, что царит полный бардак.

Мы вернёмся к этому парню,

но давайте поговорим о беспорядке.

Наш климат становится жарче и жарче.

Становится тяжелее и тяжелее
отличить правду от вымысла.

А ещё есть этот глобальный
миграционный кризис.

И в тот момент, когда нам
так нужны новые инструменты

и новые пути объединения общества,

создаётся ощущение, что социальные сети
разрывают наши гражданские связи

и настраивают нас друг против друга.

У нас есть вирусная
дезинформация в WhatsApp,

травля в Instagram

и русские хакеры на Facebook.

И, я думаю, наш разговор прямо сейчас

о вреде, который наносят эти платформы,

очень важен.

Но я также переживаю,

что мы позволим хорошему экзистенциальному
кризису в Кремниевой долине

пропасть даром,

если планка успеха — это лишь то,
что македонским подросткам

труднее публиковать ложные новости.

Большой вопрос, я думаю, не только в том,

что мы хотим, чтобы сети перестали делать,

но сейчас, когда они,
по сути, контролируют

нашу интерактивную городскую площадь,

что мы хотим от них для всеобщего блага?

Для меня это один из важнейших
вопросов нашего времени.

Какие обязательства имеют перед нами
технологические платформы

в обмен на власть, которую мы позволяем
им удерживать во время нашей беседы?

Я думаю, что этот вопрос так важен,

ведь даже если современные
платформы исчезнут,

мы должны ответить на этот вопрос,

чтобы мы могли гарантировать, что новые
медиаплатформы, которые вернутся,

хоть немного лучше.

Весь прошлый год я работал
с доктором Талией Страуд

в Техасском университете в Остине.

Мы говорили с социологами и политологами,

и философами,

чтобы попытаться ответить на этот вопрос.

И сперва мы спросили:

«Если бы вы работали
в Twitter или Facebook

и пробовали бы оценить контент
на уровень демократии,

а не на популярность рекламы
или вовлечённость,

на что это было бы похоже?»

Но затем мы поняли,

что вопросы такого рода говорят
о том, что это информационная проблема

или проблема контента.

И для нас кризис медиаплатформ —
это проблема людей.

Это проблема формирующихся
странных вещей, которые случаются,

когда большие группы людей
собираются вместе.

Таким образом, мы перешли к другой,
более старой идее.

Мы спросили:

«Что происходит, когда мы думаем
о медиаплатформах как о пространствах?»

Из социальной психологии мы знаем,
что пространства формируют поведение.

Вы помещаете ту же группу людей
в комнату вроде этой,

и они начинают вести себя
совершенно иначе,

чем в комнате вроде этой.

Когда исследователи поместили
мягкую мебель в классах,

уровень участия вырос на 42 процента.

Пространства даже имеют
политические последствия.

Когда исследователи взглянули
на районы с парками,

сравнивая их с районами без парков,

после корректировки данных с учётом
социально-экономических факторов

они обнаружили, что районы с парками имели
больше социального доверия

и могли лучше защищать
свои политические интересы.

Поэтому пространства формируют поведение,

отчасти с помощью того,
как они спроектированы,

и частично тем, как они задают
определённые нормы поведения.

Все мы знаем, что есть поведение,
которое нормально в баре

и которое ненормально в библиотеке,

и, возможно, наоборот.

И это даёт нам небольшую подсказку,

потому что есть онлайн-пространства,

которые задают те же самые типы
поведенческих норм.

Например, поведение в LinkedIn

выглядит довольно хорошо.

Почему?

Потому что он считается рабочим местом.

И люди следуют нормам рабочего места.

Вы можете заметить это по тому, как они
одеты на профильных фотографиях.

(Смех)

Итак, если LinkedIn — это рабочее место,

то на что похож Twitter?

(Смех)

Ну, он как огромное,
пустотное пространство,

где есть люди, говорящие о спорте,

спорящие о политике,
кричащие друг на друга, флиртующие,

пытающиеся найти работу —

всё это в одном и том же месте,
без стен, без перегородок,

и чем больше шума,
тем больше платят владельцу.

(Смех)

Неудивительно, что там полный кавардак.

И это затрагивает другую вещь,
которая становится очевидной,

когда мы думаем о платформах
с точки зрения физического пространства.

Хорошие физические пространства
почти всегда хорошо структурированы.

Они имеют правила.

Кремниевая долина построена на идее о том,
что неструктурированное пространство

благоприятно для поведения человека.

И я действительно считаю,
что есть причина такой близорукости,

которая является частью
самой Кремниевой долины.

Мишель Гельфанд — социолог,

изучающая то, как нормы варьируются
от одной культуры к другой.

И она наблюдает,
как культуры вроде японской,

которые она называет «жёсткими»,

являются очень конформистскими,
следуют правилам,

и как культуры вроде бразильской
являются очень свободными.

Вы можете увидеть это даже в том,

как тщательно синхронизированы
часы на городской улице.

Как вы можете заметить, Соединённые Штаты
являются одной из самых свободных стран.

И самый раскрепощённый штат
в Соединённых Штатах —

вы поняли, Калифорния.

Культура Кремниевой долины возникла
из калифорнийской контркультуры 1970-х.

Итак, повторюсь:

пространства, в которых мир живёт,

произошли из самой свободной культуры
в свободнейшем штате,

в одной из самых свободных стран в мире.

Неудивительно, что они
недооценивали структуру.

И я думаю, что это действительно важно,
потому что людям нужна структура.

Возможно, вы слышали слово «аномия».

В буквальном смысле это значит
«нехватка норм» на французском.

Слово было создано Эмилем Дюркгеймом,

чтобы описать обширное,
всепоглощающее чувство,

которое овладевает людьми
в пространствах без норм.

Аномия имеет политические последствия.

Потому что Гельфанд обнаружила,
что, когда всё слишком свободно,

люди жаждут порядка и структуры.

И это страстное желание
порядка и структуры

действительно сильно соотносится

с поддержкой таких людей, как эти ребята.

(Смех)

Я думаю, что вполне нормально
задаться вопросом,

подпитывает ли отсутствие структуры
в онлайн-жизни то беспокойство,

из-за которого растёт
поддержка авторитаризма.

Итак, как медиаплатформы
могут объединить людей таким образом,

чтобы создать смысл

и помочь людям понять друг друга?

И это возвращает меня обратно
к моему другу с Burning Man.

Ведь, слушая его, я осознал:

дело не только в том, что Burning Man
не является решением,

но и в том, что это действительно
идеальная метафора проблемы.

(Смех)

Понимаете, там классно провести неделю:

это удивительный город искусств,
возникающий из ниоткуда в пыли.

Но жить там вы не захотите.

(Смех)

Там нет водопроводной воды,

нет вывоза мусора.

В какой-то момент
галлюциногены закончатся,

и вы застрянете с компанией
богатых белых ребят

в пыли в пустыне.

(Смех)

Что, по-моему, передаёт ощущения
от социальных сетей в 2019 году.

(Смех)

Отличное, весёлое, вызывающее
галлюцинации место для посещения

стало нашим домом.

И таким образом,

если мы посмотрим на платформы
с точки зрения пространств,

мы сможем затем спросить себя:

«Кто знает, как структурировать
пространства для общественного блага?»

И оказывается, что это тот вопрос,

который люди задавали себе
долгое время по поводу городов.

Города были самыми первыми платформами.

Продавцы и покупатели?

Есть.

Место для поддержки отношений
со старыми друзьями

и дальними родственниками?

Есть.

Место для распространения вирусов?

Есть.

В самом деле города столкнулись

со множеством тех же самых
общественных и политических проблем,

с которыми медиаплатформы
сталкиваются сейчас.

Они имели дело с огромным ростом,

который переполнил
существующие сообщества,

и с ростом новых бизнес-моделей.

У них даже были новые,
слаженные технологии,

которые обещали всех объединить

и которые вместо этого усилили
существующие социальные и расовые барьеры.

Но из-за этой истории разрушения
и возобновления,

и дискриминации, и интеграции

города являются источником
ряда наших лучших идей

того, как построить функциональные,
процветающие сообщества.

Столкнувшись с тем,
что города воспринимаются

только с точки зрения
места для движения машин,

первопроходцы вроде
Джейн Джекобс говорили:

«Давайте вместо этого

поставим взаимоотношения между людьми
в центр городского проектирования».

Джекобс и её единомышленники,
такие как Холли Уайт, её редактор,

прекрасно видели,

что на самом деле происходило на улице.

Они наблюдали, где люди
останавливались и разговаривали,

когда соседи становились друзьями.

И они многому научились.

Например, они заметили,
что успешные общественные места

в основном имели три различных способа
структурирования поведения.

Есть искусственная среда города,

вы знаете,

когда мы хотим поставить
фонтан здесь или игровую площадку там.

Затем есть планирование:

«Давайте организуем группу
для выступления в 7 часов

и заставим детей выйти».

И есть представление о мэрах —

людях, которые становятся
неформальными хозяевами пространства,

чтобы оно оставалось
гостеприимным и чистым.

Все эти три вещи в действительности
имеют онлайн-аналоги.

Но медиаплатформы
в основном фокусируются на коде,

на том, что физически
возможно в пространстве.

И они фокусируются намного меньше

на тех двух других социальных областях.

Что люди там делают?

Кто несёт за это ответственность?

Итак, также как Джейн Джекобс
думала о городах,

Талия и я считаем, что нам нужно
движение за новую разработку

онлайн-пространства,

такое, которое рассматривает не просто

как мы можем создать продукты,

которые работают
для пользователей и потребителей,

как мы можем сделать что-то
удобное для пользователя,

а как мы можем сделать продукты,
которые удобны для общества.

Потому что нам нужны продукты,
которые не служат отдельным лицам

за счёт структуры общества,
от которой мы все зависим.

И нам срочно нужно это,

потому что политологи говорят нам,

что здоровым демократическим государствам
нужны здоровые общественные места.

Итак, движение за удобную для общества
цифровую разработку,

которое мы с Талией представляем,

задаёт такой вопрос:

«На что было бы похоже
такое взаимодействие,

если бы оно было
в физическом пространстве?»

И отсюда обратный вопрос:

«Чему мы можем научиться
у хороших физических пространств

по поводу того, как структурировать
поведение в онлайн-мире?»

Например, я вырос
в небольшом городе в штате Мэн

и ходил на многие встречи политиков
с местными жителями.

И вопреки нашим представлениям,
они не всегда были приятными.

Разражались конфликты, разгорались эмоции.

Порой было трудно.

Но из-за того, как было
структурировано пространство,

мы справлялись.

Как?

Ну, здесь есть один важный момент.

Потупленный взор, недобрый взгляд,

поднятая бровь, покашливание...

Когда люди говорили слишком долго
или теряли внимание аудитории,

их не банили и не блокировали,

их не выволакивала полиция:

они просто получали этот мягкий
негативный общественный отклик.

И это было действительно эффективно.

Я думаю, что Facebook и Twitter
могли бы создать такое —

что-то вроде этого.

(Смех)

Я думаю, что есть несколько других вещей,
которым онлайн-пространства

могут научиться у офлайн-пространств.

Холли Уайт заметила, что в здоровых
общественных местах

часто есть много мест, которые
предоставляют различные способы связи.

Поэтому стол для пикника,
за которым вы обедаете с семьёй,

может не подойти для романтической
прогулки с партнёром

или для разговора с коллегами по бизнесу.

И стоит заметить,
что в реальном пространстве

ни в одном из этих мест нет больших,
видимых публичных признаков вовлечённости.

Так, цифровые разработчики
могли бы подумать о том,

какие беседы нам действительно нужны

и как создавать продукты для таких бесед.

Помните парк, про который мы говорили,

который создаёт социальное доверие?

Это происходило не потому, что у людей
были большие политические разногласия.

Большинство незнакомцев
даже не говорят друг с другом

в первые три или четыре, или пять встреч.

Но когда люди,

даже очень разные люди,

часто видят друг друга,

формируется узнавание

и это создаёт почву для отношений.

И я считаю, на самом деле,

вы знаете,

быть может, идея киберпространства

как разновидности
нефизического места встреч

чистых умов и чистых идей

отправляет нас по ложному пути.

Может, нам нужно вместо этого найти
способ находиться поблизости

для непосредственного общения,

но под одним тёплым солнцем.

И наконец,

здоровые общественные места создают
чувство принадлежности и равенства.

И именно тогда нелегко проводить
параллель с городом.

Ведь если Twitter — это город,

то это город, который принадлежит
лишь небольшому количеству людей

и оптимизирован для финансовой отдачи.

Я думаю, нам действительно нужно
цифровое окружение,

которым мы все действительно
немного владеем.

Окружение, которое уважает
разнообразие человеческого существования

и которое даёт нам право голоса
и вклада в этот процесс.

И я думаю, нам это нужно срочно.

Потому что Facebook сейчас —

как Нью-Йорк 1970-х.

(Смех)

Общественные места ветшают,
на улицах мусор,

люди как бы умственно и эмоционально

отогреваются рядом с горящим мусором.

(Смех)

И —

(Аплодисменты)

И естественная реакция на это —
затаиться в своей квартире

или подумать о том,
чтобы скрыться в пригородах.

Меня не удивляет то,

что люди отказываются

от идеи интерактивных
общественных пространств так же,

как они отказывались от городов
на протяжении собственной истории.

И иногда — я буду честен —

мне кажется, что весь этот проект
подключения цивилизации

и побуждения людей вступить
в контакт друг с другом

просто невозможен.

Но современные города
говорят о том, что миллионы людей,

действительно очень разных,

иногда живущих друг у друга на головах,

способны при этом
не только не убить друг друга,

а действительно созидать вместе,

находить новый опыт,

создавать красивую, важную инфраструктуру.

И мы не можем поставить крест
на этом обещании.

Если мы хотим решить большие,
важные проблемы, стоящие перед нами,

нам нужны общественные
онлайн-пространства получше.

Нам нужны цифровые градостроители,

новые люди вроде Джейн Джекобс,

которые построят парки
и скамейки онлайн-мира.

И нам нужны цифровые,
ориентированные на общество архитекторы,

которые построят то,
что Эрик Кляйненберг называет

«дворцами для людей» —
библиотеки, музеи и городские ратуши.

И нам нужно транснациональное движение,

в котором пространства могут
учиться друг у друга,

как это сделали города,

всему — от городского сельского хозяйства

до монументального искусства
для скоростного транспорта.

Человечество движется вперёд,

когда мы находим новые способы
полагаться друг на друга,

понимать и доверять друг другу.

И сейчас нам это нужно
больше, чем когда-либо.

Если цифровые онлайн-пространства
намерены стать нашим новым домом,

давайте сделаем их комфортным,
красивым местом для жизни,

не только местом, частью которого
мы себя чувствуем,

а тем, чем мы действительно
немного владеем.

Место, в котором мы
знакомимся друг с другом.

Место, которое вы действительно
хотели бы не только посетить,

но и привести в него своих детей.

Спасибо.

(Аплодисменты)