Как исследовать время и память с помощью искусства

Художник Сара Зе отправляет нас в головокружительное путешествие по своим работам: захватывающие дух инсталляции высотой в целое здание разрастаются вдоль стен, зависают над галереями и стирают различие между временем, памятью и пространством.
Вы познакомитесь с наполненным экспериментами художественным миром Сары Зе и увидите, как объекты наполняются смыслом.

Я хочу начать с вопроса.

Где начинается творчество?

Иногда этот вопрос звучит бессмысленно.

Он может показаться обманчиво простым,

как в тот раз, когда я задала вопрос
с помощью «Портативного планетария»,

который сделала в 2010 году.

Мой вопрос заключался в следующем:

«Что нужно, чтобы построить
собственный планетарий?»

Знаю, это не самый обыденный вопрос,

но у меня он возник.

Будучи художником, я задумывалась

над тем, что много лет наши усилия,

желания и стремления
были направлены на то,

чтобы показать смысл окружающего мира

с помощью обычных материалов.

Для меня осознание чуда

и одновременно тщетности таких усилий —

это часть работы художника.

Я собираю окружающие меня материалы,

чтобы сделать из них опыт

и впечатления, которые затем
поселяются в комнатах,

на стенах, в ландшафтах, зданиях.

Но в итоге, надеюсь, поселятся
в чьей-то памяти.

Обычно, заканчивая работу, я обнаруживаю,

что в памяти остаётся
лишь одно воспоминание.

Это воспоминание

об ощущении удивительного погружения

в художественное произведение.

Это ощущение сохранилось
и проявилось в моей работе

почти 10 лет спустя.

Но сначала я хочу вернуться
в мою университетскую студию.

Интересно, что приступая к новой работе,

нужно полностью расчистить для неё место,

всё убрать.

Может, кому-то это место
не кажется чистым,

но только не для меня.

Я училась живописи почти 10 лет,

и, получая высшее образование,

я поняла, что развивала навыки,
но забыла о содержании работы.

Я будто ставила рекорды:

могла быстро нарисовать фигуру,

не понимая, для чего рисую.

У моих хороших картин не было смысла.

Поэтому я решила на время
отложить рисование

и задаться вот каким вопросом:

«Как и почему какой-то предмет
становится для нас важным?»

Например, вот эта рубашка —

такую же носят многие, —

почему я считаю её своей?

Я решила провести эксперимент,

выбрав материалы, отвечающие
определённым критериям.

Это были доступные товары
массового производства,

и целью их дизайна было
удобство использования,

а не красота.

В ход пошли зубочистки,
канцелярские кнопки,

туалетная бумага.

Вкладывая в них энергию, усилия
и время, я хотела понять:

может ли действие само по себе
придать ценность работе.

Ещё одной задумкой было
сделать работу живой.

Мне не хотелось ставить её на пьедестал

или помещать в рамку,

как бы заявляя тем самым,

что эта работа важна.

Мне хотелось, чтобы зритель понял это сам.

В работе над скульптурой
есть один вечный вопрос:

«Как вдохнуть жизнь в неживой материал?»

Я брала за основу вот такое помещение,

где была свободная стена,

наносила на стену краску,

и, отделяя слои краски от стены,

формировала из них скульптуру
в пространстве.

Мне был интересен тот факт,

что термины «скульптура»,
«картина», «инсталляция»

не имеют никакого значения
в нашей картине мира.

Поэтому я хотела стереть границы:

как между разными
художественными средствами,

так и между повседневной жизнью
и искусством.

То есть, если, находясь в одной
из моих работ,

вы узнаёте в ней элементы повседневности,

а потом забираете этот опыт с собой,

то, возможно, начнёте замечать искусство
в обычной жизни.

Когда я училась в университете,

картины заполняли не только мою студию,

но и мою жизнь.

Смешивая изображения и предметы,

я пыталась вдохнуть смысл в материалы.

Кроме того, мне было интересно,

как можно изменить наше
восприятие времени.

Раз мы воспринимаем время
через материалы,

то что будет, если соединить
изображения и предметы?

Я начала экспериментировать
с изображениями.

В 1880-е годы,

когда фотографии только начали
превращаться в фильмы,

их снимали, изучая животных,

и то, как они двигаются.

В США изучали лошадей, во Франции — птиц.

Благодаря этим исследованиям,

появились сначала зоотропы,
затем фильмы.

Я решила взять для примера
какое-нибудь животное

и поиграть с идеей

превращения статичного
изображения в движущееся,

перемещающееся в пространстве.

Я выбрала для этого гепарда,

потому что это самое быстрое
из обитающих на земле существ.

Его рекорд скорости

мне хотелось использовать

в качестве своего рода
временно́го ориентира.

Вот как он выглядел в виде скульптуры,

двигаясь в пространстве.

Такое вот изображение,
разбитое на кусочки,

которое переносилось на обычную бумагу

с помощью проектора.

Затем я попробовала сделать подобие гонки

с помощью этих же инструментов и видео.

Сокол летит впереди,

гепард следует вторым,

а носорог пытается поспеть за ними.

В следующем своём эксперименте

я хотела понять,

что будет, если мы попытаемся
вспомнить событие, случившееся,

скажем, когда нам было 10 лет.

Это непросто — вспомнить
что-либо из того периода.

Я могу вспомнить один, может, два момента,

но этот момент как бы
расширяется в моей памяти

и заполняет собой весь год.

Значит, мы ощущаем время
не в минутах или секундах.

Это кадр из снятого мной видео,

который я распечатала на бумаге,

разорвала бумагу на фрагменты
и спроектировала на них видео.

Мне было интересно,

как полное погружение

в окружающие нас изображения,

будет влиять на наше восприятие
одного из них,

будет ли оно нас преследовать.

Это всего лишь три из, наверное,
сотни экспериментов с изображениями,

проведённых мной за 10 лет,

но я никогда их не показывала.

Я задумалась, как вынести свои
работы в публичное пространство,

и при этом сохранить дух эксперимента,

который хорошо чувствуется в лаборатории

или в студии.

Тогда на одной из выставок

я решила поставить свой рабочий
стол прямо посреди зала.

Когда я так и сделала,

это произвело неожиданный для меня эффект:

из-за видеоэкранов возникло
некоторое мерцание.

Кроме того, направленные прожекторы

сформировали вокруг стола
отдельное пространство.

Но всё внимание приковывает это мерцание.

Находясь внутри инсталляции,

мы оказываемся в знакомой обстановке,

как будто находимся за столом
или перед раковиной.

Масштаб конструкции и изображений
совпадал,

это был масштаб 1:1.

При этом на поверхности

проекции на бумаге колыхались
под потоком воздуха.

Поэтому было трудно понять,
где картинка,

а где реальный предмет.

Таким образом, в большой
комнате работа выглядела иначе.

И только тогда я поняла,

что по сути сконструировала планетарий,

сама того не осознавая.

В детстве мне очень нравилось
ходить в планетарий.

Тогда в нём можно было видеть

не только изображения,
проецируемые на потолок,

но и сам проектор с жужжащими
внутри деталями,

и изумительную камеру в центре комнаты.

Также было на выставке:
я видела вокруг зрителей,

которые могли обойти инсталляцию
со всех сторон,

и я будто была одной из них.

На этом снимке из интернета

люди фотографируются внутри конструкции.

Мне нравится это фото тем,

что на нём силуэты людей дополняют работу.

Посетитель встаёт напротив
проектора, и мы видим его силуэт,

а также изображение,
спроецированное на его рубашку.

Люди делали селфи в инсталляции,

а затем публиковали их,

как бы запуская цикл создания изображений,

и одновременно завершая его.

Но это снова напомнило мне о планетарии,

поэтому я вернулась к рисованию.

Я подумала, что для меня рисование связано

с «внутренними изображениями»,
которые есть у нас всех.

У нас их так много внутри,

а мы фокусируемся на том, что снаружи.

Как они сохраняются в нашей памяти?

Почему некоторые всплывают из ниоткуда,

а другие со временем стираются?

Я назвала эту серию «Постизображение»,

ссылаясь на идею о том, что если
мы сейчас все закроем глаза,

то всё ещё будем видеть мерцание света,

а когда откроем, мерцание не исчезнет.

Так происходит всё время.

Такое постизображение никогда
не сможет заменить фотография,

фотография не даёт такого эффекта.

Возможности объектива камеры
действительно ограничены.

Я решила взять то, что я видела вокруг, —

это моя студия —

и попытаться понять, как это
отражается внутри меня.

Я сейчас очень быстро

расскажу, как развивается
процесс подготовки

нового проекта.

Сначала можно в виде наброска

изобразить то, что отпечаталось
у меня в памяти, —

строение XVIII века,

Колизей Пиранези.

Или использовать форму
баскетбольного мяча.

Вот это я построила вокруг мяча.

Сравните размер конструкции
с красным стаканчиком позади.

Эту модель, как зернышко, можно
поместить в более крупную

и «вырастить» большой объект,

который может заполнить собой
очень большое пространство.

А может свернуться в одно лишь
снятое на iPhone видео,

где запечатлена лужа у моей
студии в дождливый вечер.

И вот постизображение,
сделанное с моего воспоминания,

но картина, так же как воспоминание,
может померкнуть.

А это увеличенная версия
маленького рисунка

из моего скетчбука.

Как видите, он может разрастись

до размеров станции метро,
захватив три блока.

Теперь, перемещаясь по станции,

вы как будто путешествуете
по страницам скетчбука.

Словно чей-то рабочий дневник
украсил общественное место,

и вы листаете страницы
двадцати лет работы художника,

пока идёте к поезду.

Но у этого наброска вообще-то
другое происхождение.

Он основан на скульптуре 2002 года

высотой в шестиэтажное здание,
которая изображает кота.

Я её запомнила, так как тогда
держала двух чёрных котов.

Эта японская работа тоже послужила основой

для постизображения в метро.

И вот эта работа из Венеции

отразилась в моём скетче.

А в этой скульптуре, которую я сделала
в 2001 году для выставки SFMOMA,

вы видите динамичную линию,

и эту же линию я использовала

для своей работы в метро.

Это смешение средств выражения
меня очень занимает.

Как сделать так, чтобы линия
из скульптуры вызывала такое же напряжение

при переносе её в рисунок?

Или наоборот, нарисовать
линию в скульптуре,

и создать при этом выразительную
перспективу?

Или с помощью живописи имитировать
печатную графику?

Как с помощью объектива фотоаппарата

ограничить вид на инсталляцию?

Как подвешенную на тросах картину
сделать запоминающимся моментом,

в пешем походе в Дании?

И как создать в парке Хай-Лайн объект,

который, маскируясь под окружающую среду,

сам станет жилищем для местной фауны?

Закончить я хочу, показав два моих
текущих проекта.

Этот проект называется «Пролитое небо»,

и вскоре он станет постоянным экспонатом
в парке Гудзонская долина.

Можно сказать, что планетарий
спустили вниз

и разместили на земле.

А эта работа 2013 года будет снова
собрана и получит вторую жизнь,

когда вновь откроется музей
современного искусства MOMA.

В этом проекте инструмент его создания
сам является скульптурой.

Качающийся маятник

служит инструментом создания экспоната.

До каждой стопки объектов

маятник не достаёт всего
на один сантиметр.

Поэтому зритель испытывает смесь
успокоения от покачивания

и напряжения из-за возможного
разрушения экспоната.

Мне не так важно, где в итоге
окажутся эти работы,

для меня важнее,

чтобы они остались у вас в памяти

и создавали идеи за пределами музеев.

Спасибо.

(Аплодисменты)